Книга Семь чудес и затерянные в Вавилоне - Питер Леранжис

– А если они убьют тебя? – перебила Эли. – Нужно придумать что-нибудь другое.

– Можно уронить на их головы горшки, – предложил Касс.

– И это лучшее, на что ты способен? – простонала Эли. – Джек, а ты что думаешь?

Но мои мысли все еще были поглощены Дарией.

– Дария сказала, что мы пойдем к Материнской горе. Что она подготовила для нас путь.

Касс, Марко и Эли разом удивленно уставились на меня.

– Серьезно? – спросил Касс. – И что она подготовила, ключ? Тайный проход?

– Я не знаю! – взорвался я. – Она ничего после себя не оставила!

– Конечно, это нам очень поможет! – вскинула Эли руки.

– Я смогу сосредоточиться, если начну есть, – заявил Марко, направившись к лестнице. – Мне всегда лучше думается на полный желудок.

Касс побежал за ним, а Эли осталась стоять, но ее плечи повисли. Теперь, когда мы оказались вдвоем, температура на крыше, казалось, упала на пару градусов.

– Прости, что я сорвалась на тебя, Джек, – сказала она.

– Мы все сейчас на взводе, – ответил я.

– Я сказала кое-что, что не должна была говорить, – покачала она головой.

Я улыбнулся.

– А я услышал кое-что, что осталось для меня непонятным.

– М-да… Ладно, – она уже открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но, похоже, передумала. Слегка улыбнувшись, она махнула в сторону лестницы.

– Последний, кто добежит к чаше с фруктами, – тухлое яйцо!

* * *

Марко хлюпал зеленым соком. Касс сделал пару крошечных укусов на сушеном финике. Эли возилась с чашкой с йогуртом, хотя едва ли ее особо интересовало содержимое. Передо мной стояла полная тарелка свежих фиг, но я едва смог съесть половинку одной. Марко разбирался с оставшимися, утягивая одну за другой, и я ничего не имел против.

Выстроившиеся у стены глиняные горшки украшали изображения охотников и животных. На одной из ваз на меня злобно пялился стилизованный мушушу.

Я потянулся к вазе и повернул ее, чтобы мушушу смотрел в другую сторону. На его место пришел бык, но у него хотя бы было не столь обвиняющее выражение морды. Да и выглядел он странно знакомым.

«Я подготовила вам путь. Вспомни… Когда я пришла к вам…»

Меня аж подбросило.

Ваза! Я уже прикасался к ней прошлой ночью! Чтобы спрятать кое-что внутри!

– Джек? – в голосе Эли слышалось любопытство.

Я сунул руку внутрь вазы и вытащил кожаный мешочек. Мешочек Дарии. Я осторожно развязал стягивающий его шнурок и заглянул внутрь.

В глаза тут же бросились три зеленых перышка.

– Это не принадлежности для рукоделия… – пробормотал я.

Касс, Эли и Марко смотрели на меня так, будто я вдруг обзавелся плавниками. Я протянул им мешочек, чтобы они тоже могли увидеть его содержимое.

– Она знала! – сказал я. – Каким-то образом она поняла, что нам может понадобиться экстренная помощь!

Трое моих лучших друзей заулыбались.

– Можно? – спросила Эли.

Я отдал ей мешочек, и она с особой предосторожностью выложила на столе шесть дротиков с транквилизатором.

Глава 23. К садам

Мы затаились у входа в жилище вардумов. Солнце только что скрылось за Ка-Дингир-ра, и я услышал изнутри тихое нежное пение.

– Дария! – шепнул я.

Песня оборвалась. Дария выглянула из-за прикрывающего вход куска ткани, и ее глаза удивленно расширились.

– Джек! Что вы здесь делаете?

– Хотели сказать спасибо, – ответил я. – За дротики. Стражники в нашем доме временно вне игры.

Она кивнула. Даже в сгущающейся темноте в ее глазах ясно читался страх.

– Ясно. Значит, вы идете к Материнской горе. Я рада, что сначала вы пришли сюда. Я пойду с вами…

– Нет! – перебил я. – У тебя будут неприятности. Просто объясни нам дорогу.

– Я отведу вас, – упрямо заявила Дария.

– Все в порядке, мы справимся, – вмешался Касс. – В смысле, нам нужно пройти ворота Иштар, обойти храм и дойти до первого ячменного поля, так? Затем где-то через пятьдесят три ярда повернуть налево после последней колеи, и там будет какая-то лачужка и деревянные сваи. При условии, что там же обнаружится и лодка, мы пересечем реку и пойдем прямо и прямо, не знаю, примерно одну восьмую мили, пока не упремся во внешние ворота в сады.

Мы все пораженно уставились на него.

– А под каким углом мы пересечем реку? – спросил Марко.

– Где-то сорок три градуса, плюс-минус, – ответил Касс, – наверное, это зависит от течения… Извини, точнее не скажу. Хотя должен был бы. Я ведь видел весь путь, пока мы шли из царского леса. Но отдельные его части остались неясны…

– Чувак, – вздохнул Марко, – кем бы ты был, будь у тебя чуть больше уверенности в себе?

– А? – не понял Касс.

Эли заключила его в объятия.

– Ты ни на капельку не потерял своих сил, Касс! Тебе просто нужно верить в них так же сильно, как мы верим в тебя!

Дария скрылась в доме, но быстро вернулась с мешком за плечами и стопкой платков в руках.

– Наденьте это. Закройте головы. Царь не должен узнать, что вы ушли. Я пойду с вами до ворот Иштар. Пул, ребенок Нитакрис, очень болен. Я должна ей помочь. Мы все помогаем друг другу. Мои друзья, Нико и Фрада, будут сидеть с малышом, но они уже провели с Нитакрис целый день. Я поговорю со стражниками. Они знают, что Пул болен, и они добры к вардумам. Я скажу, что мы идем молиться в храм Мардука.

– А если они что-то спросят у нас? – спросила Эли.

– Я отвечу за вас, – сказала Дария. – В Баб-Илуме живут люди из разных мест. Это не редкость, когда вардум говорит на языке, неизвестном стражникам. Я скажу, что вскоре вернусь одна, чтобы спеть Пулу для спокойного сна. Но вы останетесь молиться. Они поймут. Но мы не задержимся в храме. Вместе мы дойдем до реки. Вы продолжите путь. Я вернусь.

И мы торопливо миновали район вардумов, Ка-Дингир-ра и направились к воротам Иштар. Там группа стражников играла в какую-то игру, включающую в себя бросание камней по основанию стены из синих изразцов. Когда Дария заговорила с ними, они едва на нее взглянули.

Мы пронеслись по длинному темному проходу, начинающемуся за воротами, и вышли к храму. Касс и Дария повели нас по огибающей строение тропинке. Потянулась сельская местность, и вскоре я услышал журчание Евфрата. Дария отвела нас до лачуги, рядом с которой покоились несколько лодок. Пара минут – и мы уже тащили к реке плоскодонку и весла.

Когда мы закончили, я заметил, что рука Дарии дрожит. От беспокойства у нее исказилось лицо.