Книга Интеллект успеха - Роберт Дж. Стернберг

Все это относится и к биологическим подходам понимания интеллекта. Конечно, мы хотим разобраться с протекающими в мозге электрохимическими реакциями. Но эти реакции не являются единственным уровнем интерпретации интеллекта. И уж наверняка можно сказать, что это не тот уровень, на котором можно понять интеллект успеха. Если, например, мы стремимся понять, как помочь служащим работать эффективнее, а детям учиться лучше, то мы продвинемся значительно дальше, если попытаемся разобраться с организацией рабочего дня служащих или когнитивными стратегиями обучения детей, а не с электрохимическими реакциями у них в головах. Возможно, имеет смысл попытаться понять также организационный и даже культурный контекст, в рамках которого работают служащие или учатся дети.

Интеллект и культура

Исследования показали, что критерии интеллектуальности в различных культурах могут заметно отличаться. Тот, кто считается умным в рамках одной культуры, в другой может прослыть глупцом, и наоборот. То поведение, которое в рамках одной среды ведет к успеху, в другой может привести к провалу. Очень часто различие культур остроумно отражается в анекдотах, в которых обыгрываются национальные особенности и традиции.

Один из таких анекдотов мне рассказали в Испании, куда я приехал на встречу с группой профессоров. Ночной посыльный принес в университет важный пакет для профессора Торреса. В деканате факультета он узнал, что профессора сейчас нет, но он должен появиться с минуты на минуту. Посыльный сел и стал ждать. Так он сидел час, два часа, день, неделю, месяц, год, два года, не произнося ни слова, чтобы никому не мешать. Наконец, по истечении трех лет, руководство факультета избрало посыльного на должность профессора.

Испанцам нравится этот анекдот, и они хорошо понимают, в чем его соль. В испанских университетах высшие должности достаются тем, кто ничего не слышит, ни с кем не разговаривает и никому ни на кого не жалуется. Принцип здешней жизни – не высовываться. Кто это усвоил, будет считаться умным человеком. В Соединенных Штатах действует совсем другая система. Чтобы продвинуться, нужны публикации, нужна известность – пассивность здесь не поощряется. В таких анекдотах, как в зеркале, отражаются различия в отношении к интеллекту в рамках разных культур. Эти различия выявляются и более серьезными методами.

Язык, традиции, потребности и верования в сочетании формируют соответствующее культуре понятие об интеллекте. Для западного и незападного общества эти концепции могут в чем-то совпадать, а в чем-то могут значительно расходиться. Рассмотрим, например, принятое у замбийской народности чи-чьюс понятие «нзелу», которое в определенном смысле аналогично западному представлению об интеллекте, но имеет и ряд существенных особенностей[37]. В то время как в западной культуре интеллект имеет познавательную ориентацию, «нзелу» строится на принципах мудрости, ловкости и ответственности в рамках культурного контекста Замбии. Таким образом, замбийских ребят учат ценить интеллект в более широком по сравнению с западными детьми смысле, и он охватывает более широкие нормы поведения, чем это принято в рамках традиционной для нас культуры[38].

С той же уверенностью можно говорить об отличии умственных способностей, составляющих интеллект успеха в различных культурах. Вот почему я всегда с недоверием отношусь к тем теориям, в которых пытаются определить фиксированный набор умственных способностей с претензией на их универсальность. Учение читать и писать – столь важное в нашей культуре – не имеет никакого значения в обществе, где нет письменности. С другой стороны, способность различать зрительные образы, имеющая второстепенное значение в нашей культуре, является критически важной там, где человека ежедневно подстерегают хищники, маскирующиеся на фоне окружающей растительности и особенностей местности.

Исследования IQ, проведенные в США среди иммигрантов из Италии, являются почти что домашним примером влияния культурных различий на интеллект – во всяком случае, на результаты его тестирования[39]. Менее ста лет назад у первого поколения итало-американских детей показатели IQ были более чем скромные – 87 пунктов, – хотя делался упор на невербальные задания, а тесты строились с учетом, как считалось, доминирующего в Америке склада ума. Некоторые социологи и психологи поспешили тогда заявить, что причиной низких показателей IQ является наследственность и другие врожденные факторы – такие же вердикты выносятся их коллегами и сегодня по отношению к другим национальным меньшинствам.

Например, ведущий специалист того времени Анри Годар заявлял, что 79 процентов иммигрантов из Италии отличаются «слабоумием» (подобный вывод он сделал и по отношению примерно к 80 процентам иммигрантов венгерского и русского происхождения)[40]. Затем Годар начал настаивать на том, что падение нравов связано с низким уровнем интеллекта, и рекомендовал ввести обязательное тестирование иммигрантов, с тем чтобы на основании полученных результатов не допускать «недостойных» на территорию США. Однако Стивен Сеси установил, что у последующих поколений итало-американцев показатели IQ даже несколько выше средних значений; аналогичный рост IQ отмечался и в других «заклейменных» Годаром иммигрантских группах[41]. Даже наиболее горячие приверженцы теории наследственности вряд ли решились бы объяснять подобный прогресс национальными особенностями. Более правдоподобным объяснением здесь является проявление культурной ассимиляции, включающей процесс интегрированного обучения.

Теперь, возможно, вы согласитесь со мной в том, что трудно, а может, даже практически невозможно создать тесты, которые обеспечивают равноправие культур, другими словами, тесты, при выполнении которых представители всех культур будут находиться в равных условиях. Поскольку в различных культурах разнится само представление об интеллекте, имело бы смысл по крайней мере привлекать к разработке тестов представителей всех заинтересованных культур.

Одна из причин, по которой авторы и издатели тестов проверки интеллектуальности упорно держатся за термин «равноправие культур», состоит в том, что, по их мнению, использование в тестах только геометрических фигур делает их исключительно невербальными (то есть влияние языка исключается) и одинаково сложными для представителей всех культур[42]. К таким «справедливым» тестам психологи относят и «Последовательные матрицы Равена», где все задания требуют манипуляций только с геометрическими формами.