Книга Тюрки и мир. Сокровенная история - Мурад Аджи

В начале IV века такое положение для Запада было политически оправдано: Великое переселение народов несло культурные плоды, ими питались все. Обряд имел алтайскую основу, язык богослужения – тоже. О том забыли по прошествии веков (после инквизиции). Алтайское Единобожие назвали гностицизмом, значит «ересью».

А появление новой религии в IV веке было Событием, его отметили историки Кавказа, Ирана, но не «заметили» историки Запада. Особое внимание ему уделил в своей «Истории Армении» Мовсес Хоренаци, а также Фавст Бузанд, рассказавшие иные подробности распространения веры.

Что показательно, тюрки обретали сторонников именно в восточных провинциях Империи. Там возникли первые в Европе христианские Церкви, хотя точнее, то были общины уверовавших в Бога Небесного, то есть, по церковной терминологии, монофизитов, они шли в Дербент, чтобы стать служителями нового культа. Свет для них начинался с Востока.

Пламя полыхало на небе Империи.

Эти восточные провинции еще подчинялись Риму, но легионеры уже боялись показываться там: восстания, мятежи, пожары, убийства сменяли здесь друг друга, как дни в году. «Золотой век», объявленный Диоклетианом, уходил в небытие, все трещало, рушилось, хотя иноземного вторжения не было. Ни один чужой солдат не ступил на земли «священного» Рима, это и ставило в тупик.

События начинались будто сами собой.

Конечно, Церквей в нынешнем понимании не было, отсутствовал обряд: не вырастили священников, не выстроили храмы. Не они привлекали людей. Идея!.. Тираны бессильны против духа народа, а вера в Бога как раз и вселяла дух во вчерашних рабов, она меняла их сознание. Вот в чем состоит победа духовной культуры.

Язычество, шатаясь, трусливо отступало. В Империи развернулась настоящая гражданская война, а оружия никто не видел. Это сильнее всего и поражало людей. Слово Божие сверкало, как молния в бурю, разя наповал. Диоклетиан растерялся, он оставил трон и добровольно ушел на покой «выращивать капусту», как говорили о нем современники.

В 311 году новый император Галерий публично простил «новых христиан», то есть армян и их последователей, и тем самым прекратил гонения на них. В его указе оговаривалось условие прощения: «пусть христиане снова станут христианами». Эта легендарная фраза ставит в тупик самых опытных исследователей: уж очень бессмысленна она по сути своей.

Тем не менее условие, при котором христианам давали свободу вероисповедания, непонятно лишь на первый взгляд. Оно вовсе не бессмысленно. Одна туманная фраза порой превращается в ключ к разгадке великой тайны, важно лишь рассеять туман. Если обратиться к истории Великого переселения народов, то текст указа Галерия становится ясным как день. В нем речь идет о новой религии («nova religio», так записано в указе).

В них, в этих двух словах, ключ к пониманию темы. Потому как единственное, что роднило новую религию (армянскую веру) с сектой иудеев, было почитание пророка Йешуа (Иисуса). Все остальное в «армянской вере» было тюркским. Галерий, призывая христиан вновь стать христианами, просил их отказаться от «nova religio», вернуться «к богослужению собственного народа», или к иудейским обрядам. Император не знал или делал вид, будто не знает, что не сектанты-иудеи зажгли пожар на Востоке. Другие стояли за ним!

Понять разницу между обрядами Армянской церкви и сектантов-иудеев можно даже сегодня, побывав у «субботников», то есть у жидовствующих христиан, которые продолжают традиции своих предшественников (иудеохристиан), а это абсолютно, в основе своей, разное. Одна из таких общин обитает в азербайджанском селе Привольное.

Для Рима появление Армянской церкви ничего не значило: сектанты, не сектанты, ему все равно. Не чувствуя тонкостей, он не отличал «новых христиан» от «иудеян», отсюда просьба вернуться «к богослужению собственного народа».

Исследователям религии фразы из документов слышатся иначе, чем правителям. А фраза «пусть христиане снова станут христианами» явно означала приказ. Им, уверовавшим в Бога Небесного, увидевшим свет свободы, предлагали опять стать рабами Империи. Принять это условие, конечно, уже не мог никто.

Вот когда наступила роковая минута для Рима.

…Уходя и желая спасти Рим, император Диоклетиан оставил тетрархию – государственный порядок, предусматривавший власть двух старших императоров с титулами августов и двух младших. Но реформа власти лишь подлила масла в огонь, правители восточных и западных провинций с первого дня своего появления начали враждовать. Каждый желал быть главным.

Конкурентов в той борьбе устраняли руками «новых христиан». Одним из первых их силу оценил Максенций. Провозглашенный в 306 году императором, он открыто оказал покровительство «nova religio» в Африке, рассчитывая на ответную поддержку. Так религия, не успев родиться, превратилась в инструмент политики. Это и стало родовой меткой христианства, которое с тех пор всегда было связано с политикой.

Но в той борьбе за власть Максенция обошел Константин, мастер интриги; в 312 году случилось это событие.

Не вера, которую Константин не принял, военный союз интересовал его, этого правителя без реальной власти! Издалека начинал он, сделав ставку на восточные провинции Империи. Там мечтали о свободе и по примеру Армении желали военного союза с кипчаками… Случайно ли «новые христиане» находили сторонников как раз в греческой среде?

Желание греков освободиться от власти Рима было на руку Константину и в борьбе с римским императором Максенцием, и в дальнейших планах.

В 312 году у Мульвийского моста, у самых стен Рима неожиданно нагрянувшее войско Константина, составленное из тюрков-всадников, наголову разбило римскую армию. Максенций в том сражении погиб. Империя, получив смертельную рану, раскололась. Колонии Рима увидели: слова Апокалипсиса стали явью, началось крушение языческих идолов, хотя слова «свобода» и «христианство» каждый тогда понимал по-своему.

Перед той битвой Константин приказал своим воинам (европейцам) нарисовать на щитах равносторонний крест, чтобы они не отличались от тюрков, щиты которых издревле украшал крест Тенгри. Тогда же впервые увидела Европа и знамена с крестом, тоже тюркские. С Алтая. А после победы в Риме впервые прозвучала молитва во славу Бога Небесного – Тенгри.

О кресте в этой связи надо сказать особо. В иудейских сектах, почитавших Иисуса (Йешуа), крест олицетворял орудие казни, а потому не был объектом поклонения, о чем недвусмысленно заявлял в III веке и «раннехристианский» автор Феликс Минуций: «Что касается крестов, то мы их совсем не почитаем: нам не нужны они, нам, христианам; это вы, язычники, вы, для которых священны деревянные идолы, вы почитаете деревянные кресты, быть может, как части ваших божеств; и ваши знамена, стяги, военные значки, что другое из себя представляют, как не кресты, золоченые и изукрашенные?» (Цит. по: Нейхардт А. А. Загадка «святого» креста. С. 21). Точность перевода терминов «христиане» и «язычники» здесь не обсуждается.

Вот когда это впервые случилось – после разгрома непобедимой Империи! Но римляне не понимали слов молитвы, они лишь чувствовали силу ее слов… С помощью сторонников новой религии Константин утвердил себя в Западной Римской империи, а его сподвижник Лициний – в восточных ее провинциях, где разрешил вести проповеди новой веры. В самом Риме их еще не вели.