Книга Рецепт предательства - Марина Серова

Женя рассказывал это, от души хохоча, довольный, что все так хорошо закончилось, что безосновательны все мои грязные подозрения, сам ничуть не подозревая, что его радостный рассказ мне как нож к горлу.

– Только ты смотри – это секрет, – заботливо предупредил он. – За утерю образца знаешь… наказать могут.

– За утерю? – пыталась я ухватиться за соломинку. – А что, эти образцы, они у вас с ножками? Куда хотят, туда убегают? Что значит утеря, Женя? Чтобы баночка исчезла из шкафа, кто-то должен был ее оттуда достать.

– Ну да… да, наверное, так и было. Кто-то работал с легионеллами, забыл поставить на место, а потом куда-то задвинули, забыли, да и выбросил кто-нибудь. Вымыли пробирку, как будто грязная, вот тебе и утеря. Вид редкий, используется нечасто. Сегодня попользовались, назавтра уж и не вспомнить. Если не надо. А у нас тут… сама видела. Теснота, все друг на дружке стоит. Немудрено потерять.

– А маркировка?

– Ой… ну ты… прям я не знаю. Как будто не в России живешь. Была и маркировка, конечно, да кто ж на нее смотреть будет? Если емкость срочно нужна, первое, что стоит под рукой, хватаешь и делаешь.

– А вот этот «кто-то»… известно, кто он? Кто работал с этими образцами до Вадика?

Мой вопрос, по-видимому, поставил Женю в тупик. В трубке повисла долгая пауза, потом он сказал:

– Хм… нет, неизвестно. Как-то я… не спросил. Но, скорее всего, сейчас уже никто и не вспомнит. Этот образец вообще довольно редко используется…

– Да, возможно. Возможно, никто не вспомнит. Но ты все-таки спроси. Мало ли… По крайней мере, тогда мы сможем уточнить период времени, в который исчезли бактерии. Ладно, Жень? Узнаешь?

– Узнаю, – с тяжелым вздохом ответил он.

Старый друг всеми средствами тактично старался дать мне понять, что мои поручения его невыносимо напрягают, между тем как сама я ясно видела, что мне придется поручить ему еще одно деликатное дело.

– Да, и еще, – как бы невзначай и между прочим продолжила я. – Вот ты выяснил, что никто из твоих коллег не причастен к исчезновению образца, – это прекрасно. Я очень благодарна тебе и рада, что твои товарищи оказались такими же порядочными людьми, как ты сам. Но понимаешь, в таких расследованиях очень важно убедиться на сто процентов. А твоя информация убеждает процентов на восемьдесят. Чтобы быть уверенными абсолютно, нам с тобой нужно выяснить еще один очень небольшой нюанс.

– Какой? – окончательно потеряв кураж, обреченно спросил Женя.

– Очень несложный и никого ни к чему не обязывающий. Тебе нужно просто попытаться узнать, не появлялся ли в тот же самый промежуток времени, то есть плюс-минус неделю назад, в лаборатории кто-то посторонний. Ну, кроме меня, разумеется.

– И как, интересно, я смогу узнать это? – Женя был очень недоволен.

– Да не расстраивайся – приблизительно так же, как узнал про легионеллы. Поговори с друзьями, пообщайся с охранником…

– С какой это стати я начну его расспрашивать? Знаешь, куда он меня пошлет?

– Ну ты тоже… со всей дури-то не лезь. Невзначай, в разговоре…

– Ох, Таня…

«…навязалась ты на мою голову», – мысленно продолжила я за Женю, но он выразился гораздо корректнее.

– …задаешь ты мне задачи… неразрешимые.

– Женечка, в последний раз! Обещаю! Ну сам подумай, кто еще сможет помочь мне в таком деликатном деле? Ты-то еще хоть как-то поговорить можешь, а меня ведь и на пушечный выстрел не подпустят. Постороннюю-то. А человек убит. И никаких зацепок. Помоги, Жень… В последний раз.

Голос мой звучал проникновенно и трогательно, и Женя пообещал.

Добившись своего, я положила трубку, но особенного оптимизма не ощущала. Чего он может выяснить там такого… Опять окажется, что все хорошо и никто ничего не знает. Если бы мне самой…

Но в лабораторию, даже изменив личность, соваться у меня не было ни малейшего предлога, и я решила, что лучше просто об этом не думать. Только дополнительное расстройство.

А расстройств за сегодняшний день и без того было больше, чем достаточно. Облом с Тамарой, облом с записной книжкой… Да и Женя… Разве дала мне что-то его информация? Утеря… черт бы ее побрал!

Радостные выкрики Жени имели за собой весьма высокий процент неопределенности и недосказанности, которая заключалась в том, что последовательность «утери» образца легионелл, в сущности, была лишь плодом его воображения.

Может быть, все именно так и произошло. А может быть, и нет. Чтобы определиться с этим вопросом, мне нужен был четкий список всех, кто приходил в лабораторию, хотя бы в период в несколько дней до смерти Всеславина. И получить этот список у меня не было никаких шансов.

Дело обстояло даже хуже. Если убийство – акция заранее спланированная, совсем не обязательно, что бактерии похитили именно накануне. Подходящую температуру для хранения, наверное, можно обеспечить не только в «специальном помещении» лаборатории. Думаю, и обычный бытовой холодильник в этом плане не подкачает. Так что уловить момент похищения образца – задача фактически неосуществимая. Разве что очень повезет.

Этот Вадик, или как там его, он ведь пришел уже, как говорится, постфактум, когда баночки на месте не было. А до какого момента она там была, неизвестно. Кто и когда последним работал с легионеллами? Похоже, история умалчивает. Даже если сам этот работавший помнит – не скажет. Кому нужны лишние проблемы?

А главное, можно стопроцентно гарантировать, что если и причастен кто-то в лаборатории к исчезновению бактерий, то точно не этот последний работавший. Он-то уж точно не оставил бы место пустым, чтобы все сразу догадались, через кого произошла пропажа.

Впрочем, если Женя сможет выяснить, кто последним общался с легионеллами, это в любом случае не помешает. Как минимум даст мне предлог побеседовать с самим этим общавшимся. А уж я-то не Женя. Я из него всю информацию выкачаю до последней капли.

Я грозила и обещала нескучную жизнь какому-то воображаемому противнику, а между тем в реальности сидела на диване, смотрела в стену и не понимала, чем мне следует заниматься.

Агрессия по отношению к ничего не подозревавшему Сене куда-то испарилась, мне уже не хотелось мчаться в неизвестном направлении и хватать кого-то за грудки. На место ярости пришло уныние, и, вся во власти мрачных дум, я начала бояться, что недалек тот день, когда мне придется обновить список нераскрытых дел.

Глава 6

«Да что же это такое! – мысленно восклицала я. – Куда ни кинь, везде клин. Ни одной зацепки не осталось…»

Но, достигнув низшей точки, настроение постепенно начало обратное движение, и вскоре я уже вновь воинственно грозила кому-то, заверяя, что не на ту напали и что голыми руками меня не возьмешь.

«Нераскрытое дело?! Ну, это уж дудки! Это мы еще посмотрим… как им удастся».