Книга Крылья и оковы материнской любви - Ева Весельницкая

А ведь и это еще не все. Надо же ее, эту маленькую, от природы мудрую, а для жизни еще совершенно не готовую, вооружать, учить, готовить быть женщиной в мире, который мужчины построили для себя. И если на мальчишку этот мир сразу смотрит, как на своего, то женщине предстоит узнать, какие роли ей отведены и согласится она на них или нет. А уж если не согласится, то право свое ей придется отвоевывать и способность свою доказывать. Добро пожаловать в мужской мир.

Это мое дитя, это моя мать

Источник силы: шанс на безусловную любовь.

Родителей, как и времена, не выбирают. Ребенок является в мир, где уже известно, что вот эти люди, только эти люди – его родители, и какие бы они ни были социально, интеллектуально, психологически, физически, ничего другого не будет. Даже если от ребенка отказались или родители рано ушли из жизни. Правда, и приемных родителей дети не выбирают, приемные дети могут стать родными, приемные родители могут стать родными, но ведь могут и не стать. Родители рождают детей, но ведь именно дети рождают родителей. Они не существуют друг без друга. Родители, так или иначе, учат вновь рожденного маленького человека быть ребенком, тем, из кого со временем вырастет взрослый, полноправный человек, но ведь и дети – это учителя для мужчины и женщины, их породивших, они учат их быть родителями. И никому неизвестно, кто из них и как усвоит эти уроки.

Нет такой культуры на планете человечества, где одной из главных ценностей не было бы уважение, почитание, забота и любовь к родителям. И прежде всего почитание матери – существа, дарующего жизнь. Все дальше и дальше забираются археологи и антропологи в прошлое человечества, их изыскания делают известную нам историю человечества все длиннее и длиннее, и лишь одно не меняется: во всех эпохах они находят подтверждения поклонения и почитания материнского начала.

Это одна из базовых, фундаментальных ценностей человечества, как бы это ни менялось, ни трансформировалось современным европейским типом семьи, американским типом семьи, совершенно для нас загадочным китайским или японским типом семьи, на каких-нибудь островах, формы проявления этой любви, почитания матери определяются местом, временем, нюансами культуры, социальными правилами, требованиями и ожиданиями, но по сути это – основа, на которой держится человечество, это цепь передачи культуры, это фундамент выживания, это гарантия непрерывной связи времен.

И с одной стороны, данный факт как бы облегчает ситуацию, дает невероятный опыт, очень важный опыт принятия, особенно в сенситивный период, пока дети не могут еще ничего сравнивать и не видят разницы, это огромный шанс для обоих: матери и ребенка. То есть в определенном смысле это опыт безусловной любви и для детей. Мир так устроен, в его глубине, в само собой разумеющихся культурных нормах человечества живет ожидание, что и ребенок тоже безусловно любит свою мать, это такая же идеальная мечта и мотивирующая иллюзия, как и то, что мать безусловно любит своего ребенка.

Я посчитала возможным рассуждать о существовании безусловной любви и как о мечте, и как о возможности таких взаимоотношений между матерью и ребенком в реальной жизни, потому что когда-то сама, вдохновленная этой красивой и сказочной идеей, прошла непростой для себя путь от использования собственного ребенка, как средства самовыражения, до этого счастливого состояния приятия его как равного, уважаемого и всегда интересного мне человека, которому я нужна, как друг и советчик, иногда учитель, а иногда просто как мама, с которой можно говорить, а можно просто молчать, к полному обоюдному удовольствию. И чем глубже мы входили в эти отношения, тем с большим уважением относились к выборам и решениям друг друга, принимая право каждого следовать своей судьбе, но никогда не теряя друг друга.

Только не подумайте, что это произошло в одночасье. Это была длинная история. Я долго искала причины, с чего это я решила, что у меня нет никакой другой возможности творчески предъявить себя, кроме как мучить своими творческими инновациями любимого сына. Мне пришлось объясняться с ним в надежде, что он меня поймет, услышит и извинит за незнание и неумение. Ему пришлось тоже многое менять и в его представлении обо мне, и, что самое трудное, в его представлении о себе. Думаете, так просто поверить и привыкнуть к тому, что уже «можно», можно дышать, можно хотеть, можно выбирать, можно действовать.

Но мы справились, мы смогли не только предъявить себя друг другу, но и принять друг друга такими, какие мы есть. Хотя не могу не признать, что с точки зрения сторонних наблюдателей наши отношения выглядели необычно.

Мне намекали, что не слишком ли много свободы предоставляю я своему ребенку, недоуменно спрашивали, не кажется ли мне, что мой сын со мной недостаточно почтителен. Упрекали меня и в равнодушии, и в потакании, предупреждали, что так можно весь авторитет родительский растерять.

Дело в том, что отношения безусловной любви вообще не для публичного взора. Это отношения частные, и как всякие частные отношения, для внешнего предъявления не предназначенные, предъявление частной жизни вообще наилучший способ ее уничтожить. Поэтому, если женщина хочет получить с общества, со своего социально-психологического мира хоть какую-то прибыль, то у нее ничего не получится, просто не получится.

Безусловная любовь – это глубочайший бездистанционный резонанс, это первый опыт принятия, первый опыт возможности любить ни за что, по факту. Это мое дитя, это моя мать. И больше никаких условий. Мать и дитя выносят этот опыт, это знание о возможности такой безусловности из того периода, когда, будучи уже двумя существами, они все-таки были одним, уже два тела, но единая плоть.

Все, кто хоть сколько-то знает о жизни детских домов и домов малюток, расскажут вам, как брошенные дети бесконечно ищут мать, ждут, что она все-таки придет, верят в то, что она их любит, и лишь какие-то непреодолимые обстоятельства толкнули ее на то, чтобы их оставить. И только уже в подростковом возрасте, обманутые в своих ожиданиях, столкнувшиеся с фактами, они с такой же силой начинают ненавидеть бросивших их и судить. Но ведь эта ненависть, эта озлобленность, не суть ли она оборотная сторона, невостребованной любви, не плод ли она неоправданных ожиданий, несбывшихся надежд? Тотальные переживания, формирующие душу, бывают не только прекрасны и вдохновляющи, они бывают ужасны, катастрофичны и разрушающи. Задуматься стоит, что же за душа будет у этого человека, что же это будет за человек с такой душой.

У общества есть такой инструмент воздействия на социально нерадивых родителей – лишение родительских прав. Он используется в ситуации, когда общество принимает решение, что ребенок, часть этого общества, не получает тех условий жизни и воспитания, которые общество считает правильными и необходимыми для того, чтобы из ребенка получился нужный и правильный с точки зрения этого общества человек. Не берусь судить. Действительно, жизнь подтверждает, что оставаться с опустившимися, пьющими, агрессивными родителями для ребенка опасно. Но ведь это лишение социальных прав, только социальных! Невозможно отобрать переживание, невозможно отобрать часть души, и дети все равно сбегают из детских домов к родителям, дети продолжают утверждать, что мама их любит, что она хорошая, ну хотя бы когда трезвая, дети выбирают свой дом, даже если там плохо, а не детский дом, если им потом не запудрят мозги, если, конечно, не найдутся уроды, которые говорят ребенку, что мать такая плохая, она тебя не любит… Есть случаи, когда дети вытаскивают своих родителей из бездны социальных помоев, когда они очень часто оказываются опорой, особенно для матерей, которые в силу каких-то неудач оказались слабыми, сдались, сломались, для отцов… Кто сказал, что если отец преступник, то он не любит своих детей? Это совершенно не обязательно.