Книга Черный ящик - Майкл Коннелли

– Не за что, – иронично произнес Чу.

И совершенно напрасно, потому что Босх мгновенно повернулся к нему уже не просто разочарованный, а раздраженный.

– Если ты хочешь, чтобы перед тобой каждый раз рассыпались в благодарностях за самую обыкновенную работу, то выбрал себе не тот род занятий.

Чу проглотил реплику старшего товарища. А Босх включил компьютер и тут же обнаружил в почтовом ящике письмо от Миккеля Бонна из «Берлингске тиденне», пришедшее почти час назад.

Детектив Босх!

Я навел дополнительные справки. Янник Фрей действительно работал с Аннеке Йесперсен как редактор, поскольку отвечал за внештатных авторов. В 1992 году господин Фрей не общался напрямую ни со следователями из Лос-Анджелеса, ни с американскими журналистами, потому что его знание английского языка сочли для этого недостаточным. В то время роль нашего представителя взял на себя Арне Хааган, во-первых, как главный редактор газеты и, во-вторых, как человек, свободно владевший английским.

Я контактировал с господином Фреем, английский язык которого по-прежнему очень плох. Я мог бы взять на себя роль посредника, чтобы вы могли задать ему вопросы. Буду рад помочь, если такой вариант вас устраивает. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении.

Босх задумался. Он прекрасно понимал, что в невинном на первый взгляд предложении помощи со стороны Бонна таился очевидный элемент quid pro quo[11]. Он был репортером, а значит, постоянно искал темы для статей. Если Босх воспользуется им как переводчиком и посредником, Бонн получит доступ к информации, которая может оказаться крайне важной для следствия. Босху эта ситуация откровенно не нравилась, но и времени терять не хотелось. И он напечатал ответ.

Мистер Бонн!

Я с радостью приму ваше предложение, но только после того, как вы твердо пообещаете мне, что любая информация, полученная от господина Фрея, останется конфиденциальной и не будет использована вами в газете, пока я не дам своего согласия. Если вы принимаете мое условие, то вот список вопросов, которые я хотел бы задать господину Фрею.

Знали ли вы, что Аннеке Йесперсен отправилась в Соединенные Штаты, чтобы собрать материалы для публикации?

Если да, то какого рода статью она готовила? И почему ей понадобилась для этого поездка в США?

Что вам известно о маршруте ее поездки по нашей стране? Перед тем как оказаться в Лос-Анджелесе, она побывала в Атланте и Сан-Франциско. С какой целью? Знаете ли вы о других городах, которые она посещала?

До того как отправиться в США, она совершила поездку в немецкий город Штутгарт, где останавливалась в отеле рядом с американской военной базой. Почему?

Мне кажется, для начала этого достаточно, хотя я, конечно же, буду признателен господину Фрею за любую другую информацию касательно поездки Аннеке в Америку. Спасибо за помощь, но вынужден снова попросить вас обращаться с данными сведениями как с сугубо конфиденциальными.

Босх перечитал текст, прежде чем отправить. Но едва письмо ушло по назначению, как он уже пожалел, что связался с Бонном – репортером, с которым никогда не встречался и всего лишь раз говорил по телефону.

Он отвернулся от монитора компьютера и посмотрел на стенные часы. Почти четыре, а значит, в Тампе уже семь вечера. Босх открыл папку с делом Йесперсен и отыскал на внутренней стороне обложки собственноручно записанный номер телефона Гэри Хэррода, давно вышедшего в отставку детектива, который в 1992 году вел дело об убийстве датчанки в особом подразделении для расследования преступлений, совершенных во время беспорядков. Босх уже успел пообщаться с Хэрродом, как только возобновил следствие, но тогда вопросов к нему было немного. Теперь же появились новые темы для разговора.

Босх не знал, по какому номеру звонит: по домашнему, рабочему или сотовому. Хэррод подал в отставку совсем молодым, прослужив в полиции только двадцать лет, и перебрался во Флориду, откуда была родом его жена. Теперь, по слухам, он преуспевал там в роли торговца недвижимостью.

– Гэри Хэррод слушает.

– Привет, Гэри. Это Гарри Босх из Лос-Анджелеса. Помните, мы уже говорили в прошлом месяце по поводу дела Йесперсен?

– Конечно, Босх, я помню об этом.

– У вас есть пара минут, или я застал вас в разгар ужина?

– Ужин будет готов через полчаса. А то тех пор я целиком в вашем распоряжении. Только не говорите, что уже раскрыли убийство Белоснежки.

Это Босх рассказал ему, что в ночь убийства его напарник окрестил Аннеке Белоснежкой.

– Не совсем. Все еще отрабатываю разные версии. Но всплыла пара подробностей, о которых мне хотелось бы вас расспросить.

– Я готов. Спрашивайте.

– Хорошо. Во-первых, о газете, с которой сотрудничала Йесперсен. Это вы контактировали в то время с ее коллегами из Дании?

Наступила продолжительная пауза, поскольку Хэрроду явно требовалось время, чтобы оживить все в памяти. Босх никогда не вел дел вместе с Хэрродом, но много слышал он нем, когда оба еще работали в управлении. У него была репутация очень грамотного сыщика. Именно поэтому Босх предпочел связаться с ним, а не с другими детективами, принимавшими участие в следствии на том самом раннем этапе. Он знал, что Хэррод непременно поможет ему, если это окажется в его силах, и не станет утаивать информацию.

Работая над «висяками», на сленге полиции именовавшимися «холодными» делами, Босх неизменно стремился побеседовать с детективами, которые вели следствие в самом начале. И его откровенно поражало, сколь многие из них страдали гипертрофированным профессиональным самолюбием и не спешили помогать коллеге раскрыть дело, не покорившееся им самим.

Хэррод к этой распространенной породе не принадлежал. В их первом разговоре он признался, что его до сих мучают вина и стыд, потому что он не смог раскрыть убийство Йесперсен, как и многие другие преступления, совершенные во время беспорядков. Их подразделению пришлось одновременно заниматься огромным количеством дел, в большинстве из которых практически полностью отсутствовали улики. Как и в случае с убийством Йесперсен, сыщики ОПРБ получали в основном дела, где первоначальный осмотр мест преступления был проведен поверхностно либо не делался вообще. А почти полное отсутствие данных судебно-медицинской экспертизы сводило шансы раскрыть эти дела практически к нулю.

– В большинстве случаев мы просто не знали, с чего начать, – рассказывал Босху Хэррод. – Мы словно блуждали в полной темноте. Потому нам и пришлось установить те информационные щиты и объявить о вознаграждении. Это стало хоть каким-то источником сведений. Но ничего важного все равно получить не удавалось, и кончилось тем, что мы так и не добились ни одного крупного успеха. Я, например, не помню ни единого дела, которое бы мы действительно раскрыли. Это так удручало! Думаю, не в последнюю очередь поэтому я и решил уйти со службы после всего двадцати лет. Мне просто стало трудно дышать в Лос-Анджелесе.