Книга Пожать руку Богу - Курт Воннегут

Из «Времятрясения»

(Росс читает вслух):

За мои семьдесят три года я научился преподавать писательское ремесло на автопилоте. Первый раз я вел такие курсы в Университете Айовы в 1965 году, потом был Гарвард, потом – Нью-йоркский Сити-колледж. Сейчас я не преподаю.

Я учил студентов, как поддерживать контакт с окружающим миром, когда водишь пером по бумаге. Я им говорил: когда пишете, обязательно проявляйте к людям дружелюбие, хоть где – на свидании вслепую, просто в разговоре с незнакомым человеком. Да хоть борделем управляй, но с добрыми чувствами, хотя при этом ты пишешь в полном одиночестве. Я говорил студентам, что им надо выдать результат при помощи уникального расклада, когда у тебя в распоряжении всего двадцать шесть фонетических символов, десять арабских цифр и восемь или около этого знаков пунктуации, и ты из этого составляешь строчки по горизонтали, и ты не первый, кому эту задачу предстоит решить.

В 1996 году, когда телевидение и кино отлично преуспели в борьбе за внимание людей как грамотных, так и неграмотных, возникает вопрос о ценности моей очень странной, если разобраться, школы обаяния. Я вот о чем: разве можно соблазнить мир, если в распоряжении у будущих Дон Жуанов и Клеопатр есть всего лишь перо и бумага, а пальцы вымазаны чернилами? Казалось бы, тебе для проекта нужны успешные актер или актриса, а потом режиссер и дальше по списку, а потом надо выбить миллионы и миллионы долларей у депрессивно-маниакальных специалистов, якобы точно знающих, что нужно людям. Где все это взять?

Ну и зачем тогда огород городить? А вот зачем: многим очень важно получить вот какое послание: «я чувствую и думаю так же, как ты, меня заботит очень многое из того, что заботит тебя, хотя большинству на это наплевать. Знай – ты не одинок».

(Аплодисменты)

РОСС: Что ж, отсюда естественным образом возникает следующий вопрос: почему мы занимаемся тем, чем занимаемся, будь то писательство или что-то другое?

ЛИ: Ну, раз уж вы меня заклеймили как нового Джека Лондона, скажу так: писать интереснее, чем трубить в прачечной. (Смех)

Почему я этим занимаюсь? Писательство оказалось первым занятием в моей жизни, которое я целиком и полностью выбрал сам, сам попробовал, сам чего-то добился, выяснил для себя, что это занятие мне по плечу. Это – почти девяносто процентов. А остальные десять процентов отнесем на то, что это занятие действует на меня благотворно. Ну, и еще полпроцента – это моя надежда на то, что результат понравится и вам. Не думайте, что я жадничаю и тяну одеяло на себя – просто если ориентироваться на читателя, ты чересчур усердствуешь, а тогда доволен не будет никто.

КУРТ: Есть одна замечательная книга, сейчас ее не печатают. Может быть, Seven Stories решатся ее реанимировать. Она называется «Писатель и психоанализ», автор – ныне покойный Эдмунд Берглер. Он утверждает, что ни у кого из психоаналитиков не было столько клиентов-писателей, сколько у него, а так как практиковал он в Нью-Йорке, я вполне готов ему поверить. По словам Берглера, писатели – счастливые люди, потому что каждый день они имеют возможность лечить свои неврозы писательством. Еще он сказал, что как только писатель входит в ступор, для него наступает катастрофа – нервный срыв и тому подобное. Я писал об этом в материале для Harper's – возможно, это было мое к ним письмо, – насчет «смерти романа». Вот цитата: «Люди и впредь будут писать романы или рассказы, потому что таким образом они лечат собственные неврозы». Я также говорил, что если ты занимаешься творчеством, причем любым – рисуешь, пишешь музыку, танцуешь, сочиняешь и тому подобное, – это делается не для того, чтобы заработать денег или стать знаменитым. «Ты заставляешь свою душу трудиться». Так что надо творить – деваться некуда. (Аплодисменты) А то, что сейчас говорит Билл Гейтс… Сколько предлагают за убийство Салмана Рушди?

ГОЛОС ИЗ АУДИТОРИИ: Миллион долларов.

КУРТ: Я заплачу миллион долларов любому, кто убьет Билла Гейтса. (Смех)

ЛИ: Покажите деньги.

КУРТ: Ведь что говорит Гейтс? «Эй, насчет души беспокоиться нечего. Я пришлю вам новую программу, и пусть вместо вашей души трудится компьютер – год за годом, год за годом…» В итоге он лишает людей возможности развиваться.

ЛИ: Знаете, я в какой-то сегодняшней газете прочитал рецензию на книгу, речь в ней о том, как сосредоточить в своих руках силу, как быть сильным. С виду это обычная книжонка в духе лихих девяностых, но если почитать внимательнее, оказывается, что совет, который дает автор, звучит напрочь антигуманно: «Сделай так, чтобы люди от тебя зависели». (Смех) И вот люди бегут в магазин, чтобы купить такую книгу и научиться ставить ближнего в зависимость от себя. Вот еще одна его рекомендация: «Не говори много, а то подумают, что ты слишком умный».

Интересно, зачем он написал эту книгу? (Смех)

Так что кто решил стрелять в Билла Гейтса – если промахнется, пусть его пуля попадет в этого автора. (Смех)

РОСС: У нас есть еще один отрывок, на сей раз из «Зимы на вокзале Гранд-Сентрал». Почитаем, потом вернемся к вопросам и ответам. Здесь речь идет о встрече в камере предварительного заключения.

(Росс читает вслух):

В тот вечер ворота камеры заскрежетали, открылись – и охранник ввел тщедушного молодого латина с обнаженным торсом, на нем были зеленоватые с фиолетовыми пятнами пижамные штаны, какие носят в больнице. Обе руки от кисти до локтя перебинтованы, а сам он во весь рот улыбался.

– Рубашку забрали, мол, улика, – объявил он в пространство и воздел свои травмированные руки к небу, будто трофеи. Потом принялся со смаком рассказывать свою героическую историю, хотя никто его об этом не просил. Он и его кореша грабили квартиру… в самый разгар нагрянули полицейские… он хотел сбежать, но «поймал пулю» в руку (предмет особой гордости), а другую повредил, когда пытался перелезть через колючую проволоку. Пришлось его «подштопать» в больнице Бельвью, а уже потом везти в участок. В общем, голливудская ночь для непоседливого подростка.

– Мне сказали, я закоренелый преступник, – бахвалился он. – Не-ис-пра-ви-мый.

На всех это произвело должное впечатление. Лично для меня в этом монологе было что-то завораживающее, но и тревожное, хотя свои впечатления я никак не раскрыл…

Я попыхивал сигареткой и думал, сколько оставить парню, который претендовал на «бычок» – тут Новобранец подрулил к Джерси.

– Клевая у тебя веревочка, сынуля, – прошипел он, сунувшись Джерси прямо под нос. – Ну-ка, давай свою цепочку сюда! – Чем-то, что он держал в руке, Новобранец надавил Джерси на яремную вену.

«Неисправимый».

Развлечения подобного рода нам не хватало позарез – а то сидишь на заднице и ждешь, когда повезут в суд, вот и вся радость. Камера ожила. Заключенные в два ряда сгрудились вокруг Новобранца и Джерси. Если уж нам предстояло стать свидетелями разборки, надо сделать так, чтобы охрана сюда добиралась как можно дольше.