Книга Русский код развития - Наталия Нарочницкая

Н. Нарочницкая: - Не из всех стран туда можно попасть. Я вернулась в Москву. Из Москвы - в Стамбул. Оттуда - на самолете в Косово. Там мы встретились, решили создать такую группу международных экспертов, где бы не было ни одного серба, чтобы нас не обвинили в предвзятости. Нас было двое русских, англичанин, австрийский профессор и французский профессор. Добирались, кто как мог. Там встретились в аэропорту. Это был октябрь. Лил дождь, было 8 градусов. Мы взяли напрокат машину дешевенькую.

С. Стиллавин: - Сами?

Н. Нарочницкая: - Да, да. Была договоренность. Меня поселили в Градчанице, это женский монастырь. А остальные жили в крошечной. Гостиницей это назвать нельзя, просто такой крошечный домик, внизу маленький ресторанчик, и там 5-6 комнат. Но зато вода у них была. И оттуда мы уже наведывались в монастырь в Дычаны, ездили в Приштину и там встречались с националистами. Мы с властями албанскими принципиально не встречались, потому что это было бы признанием независимости Косово.

С. Стиллавин: - Ну, а какой контроль общей безопасности на этой территории? Как атмосфера?

Н. Нарочницкая: - У меня есть фотографии, они на сайте института. Все монастыри охраняет KFOR. Солдаты там стоят разные. Кстати, Печь, где патриархия сербская, -там украинцы. Они очень доброжелательно с нами поговорили. Без этой охраны албанцы разграбят и разнесут наши христианские святыни просто за неделю.

В. Колосова: - Ну, а вам передвигаться было там небезопасно?

Н. Нарочницкая: - Мне кажется, что мы не ездили туда, где это было бы опасно, честно вам скажу. Мы не могли объехать все Косово. У нас была задача с миссией ЕС, то есть, с западной, задать им вопросы об их юридическом статусе. Там такая неразбериха! Мы разговаривали с сербами, разговаривали с албанцами. С одной газетой, мы там дали какое-то интервью. Потом летом мы ездили в Боснию. То же самое, на машине. Кстати, один генерал, диссидент американский, который в ужасе от содеянного там Западом, с нами ездил. И мы тоже с ним проехали Боснию, пересекали Хорватию, были в республике Сербской.

С. Стиллавин:- Ну, и как? Тлеет там?

Н. Нарочницкая: - В республике Сербской - конечно. Хотят полностью подавить их суверенитет. То есть Дейтон Запад сам рушит. Мы были на мемориале в Серебрянице, за которую обвиняют сербов, якобы семь тысяч они уничтожили... Но все говорят, что там не больше двух тысяч. Но все-таки, конечно, порезали. Но о том, что там 4 года была ничем не спровоцированная дикая резня сербов албанцами, речи нет. Там нет мемориала, там просто есть дом, самодельный мемориал, фотографии и годы жизни. И нам, посетителям, говорят: вот этой головой девушки играли в футбол. Матери так и не сказали. Смотрю: 7-летняя девочка. Смотрю: 95-летняя старуха. Порезали. Так что все было взаимно, и это было ответом. Были еще у Додика, премьер-министра республики Сербской. Давали интервью. Потом его большая беседа была на телевидении, на английском. Поскольку у нас были разные люди, то на английском.

В общем, работаем. И доклад каждый раз делаем и вешаем его на сайт. Распространяем по организациям.

Р. Вахидов: - А удалось ли пообщаться с сербами, которые находятся на этой территории? У меня отсюда, из Москвы, складывается ощущение двойственности какой-то. Есть простой сербский народ, который абсолютно, категорично не поддерживает суверенитет того же Косова. И есть официальное руководство, которое каким-то образом все-таки стремится попасть в Евросоюз и готово пойти на какие-то уступки, как я понимаю, - неофициальные, официальные. И даже позиция той же России в этом вопросе всегда была категорическая: мы не поддерживаем суверенитет Косова. Но руководство Сербии, мне кажется, делает все, чтобы вступить в тот же Евросоюз, поддерживать на международной арене те же отношения.

Н. Нарочницкая: - К сожалению, это так. И если бы нынешнее сербское руководство не понимало, что, если оно просто открыто признает независимость Косова, это будет их политическая смерть, они бы это сделали. Да. Они ставят целью вступление в НАТО. Ну, все-таки Тадич -человек, воспитанный в Америке.

С. Стиллавин: - Это такое повторение Саакашвили на Балканах?

Н. Нарочницкая: - Нет. Тадич - это респектабельный политик, умный, красивый. Я его видела в Париже. Наш институт приглашали на открытие мемориальной доски «Верность за верность» в память сербам, погибшим в мировых войнах во Дворце инвалидов. Поэтому не надо сравнивать. Но, тем не менее, в общем-то, все аналитики сходятся. И поэтому когда они постоянно говорят, что если они будут вступать в НАТО, то они обязаны будут признать Косово, наша позиция повисает.

С. Стиллавин: - А что им дало это признание некоторыми странами? Сколько там, 50-60 штук, может быть? Если до сих пор попасть не отовсюду можно, например, в Косово?

Н. Нарочницкая: - Вот прочтите наш доклад, он на русском. Он коротенький. Но там все юридические нестыковки. Фактически получается не поймешь что. Протекторат - это как власть осуществляется. Там даже мобильная сеть, по-моему, через Македонию идет, там нет ее, потому что не могут зарегистрироваться. Страшная коррупция, нищета.

С. Стиллавин: - Чем они занимаются?

Н. Нарочницкая: - Сначала начали вкладывать туда деньги, всюду началась стройка. Сейчас все это заморожено. То есть, такая черная дыра в смысле тех же прав человека - и социальных, и прочих. И вот так поговоришь с таксистом-албанцем, а он говорит: «Как же мы при коммунизме жили!» Представляете! Это же миф, будто бы их там угнетали. Потому что там жизнь была гораздо лучше, чем в Албании, в Тиране.

Но это не единственная тема. Запад еще поймет, что открыл ящик Пандоры. Потому что границы европейские, в общем-то, вполне могут меняться. Сепаратизму, безусловно, дан толчок огромный. Вы знаете, что и баски, и то, и се... Нет той стабильности, которая была.

Есть вещи, которые нельзя делать. Это прецедент, независимо от того, что его объявляют непрецедентом. Прецедент - это то, что существует вне нашего отношения к нему. Случилось и случилось. Но Косово - это не только прецедент. Мы устраивали обсуждение, например, по международно-правовым следствиям, решению уголовного суда, искам против президента Судана. Вот что такое суверенитет и права человека? Где они заканчиваются? Никакой разработки нет юридической. Мы в нашем институте всегда приглашаем разных интересных докладчиков, чтобы сталкивались точки зрения. Но обсуждения проходят респектабельно. По годовщине бомбардировки Югославии, вернее, не бомбардировок, а признания Косова делали. По коррупции делали, хотя это было не в нашу пользу. Мы не боимся тем. Приглашали от нас доктора наук юридических, который рассказывал о нашем законодательстве, которое фактически только сейчас начало работать по-настоящему, с санкциями. А один замечательный юрист, француз, говорил: не волнуйтесь, у нас 30 лет заняло это. Потому что в конце 60-х вообще ни один вопрос не решался конституционным порядком, только звонками и прочим, прочим. Начали потихонечку прижимать. То есть 30 лет заняло, чтобы свернуть коррупцию до приемлемого уровня.