Книга Как проср.ли СССР - Сергей Кремлев

Если бы в Москве тогда нашлась группа военных, чекистов и руководителей МВД, к которой примкнули бы оставшиеся преданными социализму руководители Академии наук СССР, директора крупных предприятий и партийные работники (такие в Москве и тогда были, начиная с первого секретаря Московского горкома Юрия Прокофьева, который незадолго до катастрофы предупреждал Горбачёва о ней), то всё могло бы пойти иначе.

Вполне могло!

Ведь тогда, после провала ГКЧП и успеха ельцинского путча, мало-мальски политически грамотному человеку должно было стать яснее ясного, что отныне у СССР, у Советской России, есть лишь два пути: или идти к нарастающему уничтожению всего того, чего она добилась за десятилетия упорного развития, или – встряхнуться, собраться с силами, остановить грозящую катастрофу и, учтя все ошибки и просчёты, пойти дальше по пути созидания умного и доброго сообщества людей.

Фактически 22 августа 1991 года Россия оказалась в том же системном положении, в котором она оказалась полвека назад – 22 июня 1941 года. Как и тогда, страна подверглась внезапному, коварному нападению, как и тогда, сразу же стало ясно, что России грозит смертельная угроза, как и тогда, вначале многих охватила растерянность, как и тогда, выявилось широкое предательство на разных уровнях общества – от высшего до рядового…

Однако тогда, в 1941 году, далеко не все были растеряны и выбиты из колеи. Тогда катастрофа заставила быстро мобилизоваться – духовно и организационно – все честные, все здоровые силы советского общества. Уже 22 июня 1941 года сотни тысяч советских людей на переднем крае борьбы начали своим героическим сопротивлением агрессору закладывать фундамент будущей Победы 1945 года. И впереди тогда были коммунисты.

Нет, нет, «демократические» негодяи, нет, нет, интеллигентствующие ублюдки, придержите свои ехидные ухмылки! В 1941 году это было действительно так.

Во-первых, хотя первый удар гитлеровцев достойно приняли на себя и многие части РККА, поголовные героизм и стойкость проявили только Пограничные войска НКВД. А они на 90 процентов состояли из коммунистов и комсомольцев.

Пограничники всегда умели воевать, и один опытный солдат границы в условиях сложного, динамичного боя без единой линии фронта, без чёткой команды стоил, пожалуй, не менее десятка обычных красноармейцев. А их, молодых ребят в зелёных фуражках, было перед войной на западных границах около ста тысяч! В начавшейся войне они сразу же сыграли роль без преувеличений стратегическую, потому что сутками держались в обстановке, в которой многие армейские части катились назад уже через часы. При этом нельзя даже говорить, что пограничники-коммунисты были цементирующим фактором стойкости Погранвойск, потому что коммунистами в Погранвойсках, как уже было сказано, были практически все. Все были воспитанниками новой, социалистической России, и все оказались достойны её.

Но сильны коммунистами оказались не только Погранвойска. Есть суровая статистика тех дней: за второе, военное, полугодие 1941 года в Красной Армии было принято кандидатами в члены ВКП (б) 126 625 человек против 27 068 человек, принятых в первом, довоенном, полугодии.

В своей книге «10 мифов о 1941 годе» я писал, что на полях сражений Великой Отечественной войны погибло три миллиона коммунистов и что в этом смысле Всесоюзную Коммунистическую партию (большевиков) времён войны можно было бы назвать «партией героически погибших», если бы не тот факт, что к концу войны в действующей армии по-прежнему находилось 3,3 миллиона живых, сражающихся членов ВКП (б) – шестьдесят процентов действующей армии!

Место погибших занимали новые коммунисты-фронтовики. Они писали заявления о приёме в партию прямо на передовой, а там у коммуниста была, как известно, одна «привилегия» – первым подняться в атаку.

В горбачёвской же КПСС, насчитывавшей в 1985 году 21 миллион членов, к лету 1991 года осталось 15 миллионов. В 1941 году люди с гордостью писали: «Если погибну, считайте меня коммунистом». В 1991 году их дети и внуки писали иное: «Прошу более не считать меня членом КПСС».

И в этом тоже было отличие 1991 года от 1941 года.

В 1941 году у страны были Сталин, его «команда» в Москве и партия в стране. Была идея.

А в 1991 году в Москве на всеобщее обозрение были выставлены две куклы – одна с сатанинской отметиной на лысине и вторая с культёй пальца, оторванного осколком гранаты при ограблении армейского склада в годы войны. И вокруг этих двух сатанинских кукол – Горбачёва и Ельцина – творилось их «командами» сатанинское же действо при полном параличе миллионов коммунистов, преданных их собственным Генеральным секретарём ЦК и прочими партийными секретарями, включая почти полный состав Политбюро ЦК КПСС.

И ведь что грустно…

Попытка насильственного свержения существующего конституционного строя, равно как и призывы к его насильственному свержению, квалифицируются во всех странах как тягчайшее государственное преступление.

А как насчёт призывов и действий по насильственному сохранению существующего конституционного строя?

Ведь с любой точки зрения – конституционной, правовой, гражданской, нравственной – такие призывы и действия могут быть и должны быть квалифицированы не только как законное право граждан, но и как их святая, прямая гражданская обязанность!

К осени 1991 года не могло не стать окончательно ясным для всех, что высшее руководство СССР его предаёт, его разрушает и открыто демонтирует конституционный социалистический строй.

Поэтому любой командир дивизии, который, скажем, в августе или хотя бы в сентябре 1991 года расчехлил бы боевое знамя дивизии и пошёл бы в атаку за нашу Советскую Родину на горбачёвский Кремль или ельцинский Белый дом, всего лишь выполнял бы свой конституционный долг и свои обязательства перед Союзом Советских Социалистических Республик, принятые им по Военной присяге.

Ну пусть не командир дивизии – на этом уровне решиться на выступление ох как непросто, да и успех проблематичен. Но, скажем, командующие армиями?

Или – командующие Военными округами?

Или – командующие видами и родами войск Вооружённых Сил СССР?

Наконец, высший маршалитет и генералитет из Министерства обороны СССР и Генерального штаба Вооружённых Сил СССР, а также – руководство Комитета государственной безопасности СССР?

Однако никто, никто из тех, кто – в силу своего высокого положения в СССР и в силу своих возможностей – мог, не стал действовать. Зато все они преступно бездействовали в то самое время, когда враги России совершали откровенно преступные и антиконституционные действия.

Тьфу!

Да, никто из вознесённых Советской властью на общественные вершины так и не решился, не отважился выступить словом и делом на защиту действующей Конституции СССР. А ведь тех, кто был ответственен перед Родиной по присяге, только в Москве и Подмосковье был не один миллион. Но они обязывались выступить на защиту социалистического Отечества по приказу Советского правительства.