Книга Инженю, или В тихом омуте - Ольга Ланская

Надо было бы сказать ему, что она шла с другой стороны, и джип был к ней лицом, и водителя она увидела издалека, потому что у него было открыто окно и он курил, высунувшись на улицу. Но тогда получалось… Тогда получалось, что она прошла мимо машины, а потом мимо арки. А значит, когда она услышала, как хлопнула дверь, тот второй, ею увиденный, был ближе к ней, чем водитель, — и она просто обязана была запомнить его, коль скоро она так хорошо запомнила водителя.

— Ну что — признаем, что придумали все? — Интонация снова потеплела, но это было искусственное тепло, которое просто выманивало ее, заставляло расслабиться, чтобы потом спалить в одну секунду. — Хватит, Марина Евгеньевна, — говорите правду и до свидания.

— Я понимаю… — Она взглянула на него, такого довольного собой, самоуверенного, смотрящего на нее с превосходством, смешанным с презрением. — Я понимаю, что для вас то, что случилось, ничего особенного не представляет. А я видела такое впервые. Я женщина, между прочим, — и когда я начинаю вспоминать, я вспоминаю все. И мне это очень тяжело — в отличие от вас…

Она замолчала на мгновение, глядя на него, решаясь. Вспоминая, что Виктор ей говорил, что если милиция пойдет на принцип, то может даже проверить, насколько хорошо она видит. А она видела не очень хорошо, у нее близорукость была, просто очков не носила. А контактные линзы — ярко-синие, так сочетавшиеся с ее выкрашенными в платину волосами — служили скорее для красоты. И она могла в них разглядеть кого-то более-менее отчетливо через узкий переулок — но никак не больше.

— Я ведь вам сказала — я подходила к джипу сзади, шла по другой стороне переулка. А водитель, наверное, заметил меня издалека — потому что я увидела, как он высунулся в окно и обернулся и на меня смотрит. И я подумала… подумала, что это какой-нибудь мой знакомый — у меня много знакомых, — и тоже на него смотрела. А потом поняла, что я его не знаю…

— Выходит, что вы шли не останавливаясь и смотрели на него? А он смотрел на вас и даже не отворачивался ко второму — вы ведь говорили, что в машине был еще один человек. Так ведь получается? И вы его на ходу прекрасно разглядели — так? Вы, кстати, как шли-то — под ноги вообще не смотрели? Нет-нет, ничего такого, это я просто для себя уточняю…

Она кивнула — в этом и вправду не было ничего такого.

— Хорошо, — хамелеон согласился так легко, что она даже удивилась. — А вот вы газетам сказали, что он вам рукой махал, даже, кажется, что-то крикнул, — это все когда было, когда вы с ним поравнялись? Вы точно помните, что он вам махнул рукой и крикнул «подожди»? В газете было так — значит, вы это точно помните?

Кажется, он куда-то ее заманивал — или считал, что заманивает. И видимо, полагал, что она совсем идиотка — потому что вел себя слишком прозрачно. В данный момент изображая безразличие — за которым чувствовались напряжение и возбуждение. И она просто наклонила голову, соглашаясь с ним — и ожидая, что будет дальше.

— Значит, вы шли, а он вам махнул и что-то крикнул? А вы, получается, прошли дальше, правильно? Вы, кстати, газете сказали, что он на вас смотрел все время, — а откуда вы это знаете, если вы дальше пошли? Но это так, между прочим. А вот когда вы услышали, как дверь хлопнула, — через минуту, две, три? А обернулись когда? И где именно вы были в этот момент? Вот смотрите — вот наш переулок, вот джип обозначен, а это вы напротив. Вот возьмите ручку и покажите место, с которого вы увидели того второго.

Странно — он напряженно ждал ее ответа, который для него, видно, был очень важен, а она до сих пор не могла в этом ничего увидеть, ничего плохого для себя.

— Но я не помню точно, — произнесла, прикусив губу, скрывая, что осторожничает, изображая, что копается в памяти. — Я отошла совсем недалеко. Я очень медленно шла, и… и я оглянулась несколько раз. Ну так, по-женски — понимаете? Я чувствовала, что он на меня смотрит, и пару раз оглянулась. Кажется, я сапог поправляла, а потом искала что-то в сумке, и останавливалась, и оглядывалась. Понимаете? Тем более что он что-то крикнул — а он был такой приятный, и мне было интересно, и…

— Ага… — Ей показалось, что он разочарован. — А вы нам только что говорили, что просто шли — а про остановки ни слова.

— Но это такие мелочи! Маленькие женские хитрости, понимаете? — Она улыбнулась обезоруживающе, все еще рассматривая нарисованную им схему, не понимая, почему он так напряженно ждал ответа. — Мне было интересно, и я шла, но как бы и не шла. И оглядывалась, и…

— Для вас мелочи — для нас факты! — отрезал хамелеон. — Так что вы уж будьте добры — все остальные мелочи нам сразу уж выложите. Вот, например, — почему вы после взрыва в обратную сторону пошли? Непонятно как-то — говорите, что испугались, а сами обратно к машине вернулись. Да еще и перешли на другую сторону и в арку зашли. Вы же потом из арки вышли, видели вас наши люди.

Наверное, ей следовало бы порадоваться — она-то думала, что ее никто не заметил, возмутилась даже и огорчилась, что они все смотрят на машину, а на нее ноль внимания, но вот получалось, что ее видели все же и запомнили даже ее эффектное появление. Но она почему-то не обрадовалась. Он так хаотично прыгал туда-сюда, так непонятно и бессистемно, и в вопросах его она ничего не видела — но ведь зачем-то он их задавал, к чему-то он клонил?

— Ну конечно, я испугалась. — Она произнесла это так, словно разговаривала с ребенком или очень тупым взрослым. — Конечно. Но я пошла обратно — чтобы посмотреть, чтобы увидеть вблизи. И хотела уйти потом, и зашла в арку, но решила, что должна вернуться, чтобы все рассказать. И что в этом такого?

— Ничего, — многозначительно произнес хамелеон с таинственным видом. — Абсолютно ничего. Просто уточняем. А кстати, зачем вы вернулись? Давайте начистоту, Марина Евгеньевна, — не похожи вы на человека, который борется за справедливость. Так что вам надо вообще? Ну допустим, подтвердится, что вы и вправду видели второго человека, что был он там, — ну докажем мы, что один бандит убил другого. Вам от этого что? Ну а выяснится, что не было там второго, что показалось вам, что просто мимо проходил мужчина — вы ведь не думайте, что вы единственный свидетель, ведь кто-то что-то из окон видел, глаза ведь повсюду есть…

Он замолчал вдруг, впиваясь в нее глазами, словно говоря, что у них и вправду есть еще свидетели, которые докажут, что она врет. А он лично разберется, почему именно и с какой целью она соврала. И ей стало немного не по себе. Она знала отлично, что в переулке в момент взрыва она была одна. Но почему-то не задумалась, что и вправду могла какая-нибудь противная старушенция наблюдать в окно за заехавшей в переулок иномаркой и увидеть ее, Марину, и может быть, даже присмотреться к ней повнимательнее в силу антипатии, которую она, естественно, вызвала у старухи своим видом. И эта старушенция с удовольствием все выложила милиции — и получается, что на самом деле все происходило не совсем так, как она, Марина, тут рассказывает. Можно даже сказать — совсем не так.

Это было маловероятно, конечно, — и вопрос был, с какого именно момента все видела эта гипотетическая старуха, и плюс это были показания старухи против ее показаний, но… Нет, конечно, она всегда могла сказать, что немного ошиблась, что-то перепутала в своем рассказе. И у нее есть на это причины, она все-таки стала свидетелем такого, что все, что угодно, можно перепутать. Но если эта гипотетическая старуха видела все с самого начала — то…