Книга Кремль 2222. Ярославское шоссе - Владислав Выставной

– Почему ты не ушел?

Книжник вздрогнул:

– Что? Куда не ушел?

– Тогда, ночью.

До него дошло:

– Так это была ты?!

Девочка проигнорировала его вопрос, повторив:

– Почему ты остался?

Парень криво усмехнулся, дернул плечом. Как-то не хотелось признаваться этой смелой девочке, что единственной причиной, по которой он все еще здесь, была обыкновенная трусость. И потому естественным показалось парировать:

– А почему ты хотела спасти меня от своих же? Зачем тебе это?

Девочка удивленно поглядела на него, сказала:

– Мои ничего плохого тебе не сделают. Будешь работать – будет еда.

– От кого же мне тогда спасаться? – чуть растерянно спросил Книжник.

– От тех, кто приходит, – странным голосом сказала девочка.

Естественно, у семинариста разом возник целый ворох вопросов. Но рядом возник угрюмый надсмотрщик – и детей как ветром сдуло. Фигурка амазонки осталась лежать в траве. Книжник воровато подхватил ее, спрятал. И, тяжело поднявшись, с кряхтением взвалил на себя положенную ношу.

Далеко он ее, впрочем, унести не успел. У мрачной опушки Чащобы, где высились аккуратные «снопы» из таких же вязанок, земля вдруг ушла у него из-под ног, небо повернулось и рванулось в сторону, а самого его со свистом утянуло в узкую щель между штабелями ободранных бревен. Ему хватило ума не орать и не звать на помощь, пока его бесцеремонно волокли за ноги в тенистый лабиринт заготовленной древесины. Когда его наконец-то бросили, дав возможность самостоятельно вскочить на ноги, Книжник даже не удивился, встретив знакомый жесткий взгляд.

– Зиг!..

Воин приложил палец к губам и знаком призвал следовать за ним. Они прошли длинным коридором, образованным двумя штабелями из бревен. Книжника все подмывало заговорить, он с трудом сдерживался. Но не смог смолчать, увидев в конце этого «туннеля» еще одно знакомое лицо – ту самую девочку.

– Ты?!

Зигфрид буквально сдернул его с места и уволок за шиворот в глубину леса, который начинался сразу же за этой делянкой. Было заметно, что воин движется четко за этой странной девочкой, уводившей их все дальше в Чащобу.

– А как же эти, бородатые?.. – опасливо озираясь, пробормотал парень. – Не догонят нас?

– Будешь болтать не по делу – могут и догнать, – процедил Зигфрид. – Давай, меньше вопросов и шевели ногами!

Книжник счел за лучшее прикусить язык и подчиниться более опытному приятелю. Хотя было похоже, что тот сам теперь подчинялся этой девчонке. Это сбивало с толку и вызывало все новые вопросы. Где опытный воин, и где какая-то лесная девчонка! Что за притча?

Споткнувшись об уродливо изогнувшийся корень, он едва не влетел носом в ствол дерева, мгновенно забыв о своих рефлексиях. Но едва выпрямился, как страшная тень заставила его шарахнуться и, все-таки, кубарем полететь в опавшую листву.

– А-а-а!!! – завопил он, когда что-то стремительное и тяжелое вынырнуло сбоку, придавив грудную клетку мощной лапой. Он уже приготовился к последней схватке, когда в лицо ткнулось мокрое, вонючее, мерзко щекочущее длинными беспокойными усами, но совершенно не намеренное немедленно перегрызть ему глотку.

– Грымза, чтоб тебя! – выдохнул он, отталкивая от себя компактное зубастое чудовище. – Да отстань ты!

Оттолкнув длинную подвижную морду, он вскочил на ноги и встретил насмешливые взгляды Зига и девчонки. Похоже, он только что проявил себя не с лучшей стороны. Хорошо, хоть штаны не обмочил. А, плевать – главное живой и здоровый. Это вообще главное – оставаться живым и здоровым, когда и руки, и ноги на месте, а стало быть все тебе по плечу. Да, чуть про голову не забыл – голова тоже не лишняя.

Продолжив путь, парень с удивлением заметил, что Грымза больше не льнет к нему, воспринимая его как хозяина. Теперь она держалась этой девчонки, и та, похоже, совершенно не боялась незнакомого зверя. Более того, время от времени она бесцеремонно поглаживала и похлопывала плотное, сбитое тело, трепала крысопсину по маленьким, прижатым к черепу розовым ушам. И зверюга с легкостью позволяла все это с собой проделывать – будто и вовсе перестала быть дикой хищной тварью с генетической враждой к человеку и неудержимой склонностью к убийству.

Между тем, девчонка уводила их все глубже в эту мрачную мешанину трав, ветвей и листьев. Казалось, уже не может быть зарослей гуще и непролазнее, а девчонка вела их во все более густые и темные дебри. Впрочем, продираться силой сквозь них не приходилось: странным образом ветви расступались перед девочкой и ее спутниками. И столь же плотно смыкались за спиной. Книжника снова посетило неприятно знакомое ощущение клаустрофобии – так тогда, в спасительной норе, прорытой крысособакой. Казалось, ветви тянутся к нему с глухим рычанием, чтобы схватить и впиться в плоть, высосав все соки. Возможно, так бы они и поступили, если бы не эта девочка, которая странным образом делала путь безопасным. Один только вопрос – зачем ей это нужно?

– А, черт! – зацепившись за что-то, Книжник забился, так муха в паутине. Пытаясь вырваться, он с треском надломил ветку, дернулся еще сильнее.

– Стой! Не двигайся! – это уже предостерегающе кричит девчонка.

Парень и сам уже понял, что происходит нечто странное: растительность вокруг вдруг пришла в движение, гибкие тонкие «усики» воздушных корней принялись ощупывать лицо, щекоча ноздри, норовя проникнуть в рот, под веки. Словно для того, чтобы найти, куда бы пустить корни.

– Я не двигаюсь… – хрипло пробормотал парень, пытаясь оторвать от горла сжимавшиеся кольца гибкой лианы.

В глазах уже начало темнеть от удушья, когда перед ними возникло спокойное лицо девочки. Она лишь коснулась кончиками пальцев хищных ветвей – и те отпрянули, высвобождая пленника. Книжник повалился в упругий мох.

– Оно напало на меня… – бормотал семинарист. – Оно хотело меня убить!

– Ты сделал ему больно! – назидательно пояснила девочка.

– Кому?

– Дереву.

Книжник уже поднимался на ноги. Из кармана-клапана штанов что-то выпало. Он поднял. Это была фигурка амазонки. Он протянул ее девочке:

– Забери. Это твое.

Лицо девочки просияло, она приняла подарок.

– Надеюсь, я не сделал больно этому сучку, когда строгал его?

Девочка фыркнула:

– Он ведь не живой уже был. Наоборот – ты оживил его.

Книжник подумал было, что это такой оборот речи. Но вдруг увидел, что окрашенная его кровью «амазонка» в руках девочки вдруг пришла в движение, натянув поводья, а конь под ней упрямо стукнул копытом. Зажмурившись, парень сказал себе, что это очередное наваждение от здешнего воздуха, и когда открыл глаза, фигурка снова стала обыкновенной деревянной игрушкой. Он даже пожалел, что «прогнал» это удивительное зрелище. Перевел взгляд на Зигфрида – видел ли он то же самое? Но воин был занят: он вглядывался в заросли и вслушивался в тревожную тишину.