Книга Кровавая месть - Иоанна Хмелевская

Безотносительно к своим чувствам Доминик человеческую речь слышал. А что ещё хуже, воспринимал. Хотя ужасно не хотел ни слышать, ни понимать.

Аккуратно положив документ на стол, Майка решила дожидаться реакции Доминика. Своё она уже высказала, бешенство умудрилась скрыть. Теперь его очередь. Пусть попробует притвориться, что не взбешён.

Доминику на безнадёжные попытки потребовалось секунды три. Затем он издал такой рык, что разбудил не только своих детей, но, скорее всего, и соседей, которым хватило такта и опыта, чтобы активно не реагировать. В отличие от детей.

Несмотря на то что Доминик, прорычавшись весьма колоритным сочетанием общеупотребительных выражений, как печатных, так и нет, в свойственной холерикам манере тут же и успокоился, за дверью детской раздался шум, и на пороге гостиной возникло проснувшееся потомство. И Томек, и Кристинка не скрывали осторожного любопытства.

— Ничего страшного, всё в порядке, — сказала Майка, прежде чем те успели задать вопросы. — Папе для разрядки просто необходимо иногда рявкнуть. Если подавлять стресс, можно и в депрессию впасть, поэтому уж лучше пусть порычит, чем заболеет. Идите спать и не обращайте внимания.

— А ещё рычать будет? — с надеждой спросил Томек, а Кристинка сладко зевнула.

Майке ужасно хотелось свалить ответ на Доминика. Сколько можно делать ему поблажек, пусть сам выкручивается! А ещё бы заорать, не хуже него, швырнуть об пол сахарницу, невзирая на то, что потом придётся заметать сахар, запустить в дурью башку пепельницей, и пусть «скорая» выколупывает окурки… Она чуть не задохнулась от ярости, но сдержалась, проявив чудеса материнской ответственности.

— Нет, — успокоила она разочарованных отпрысков. — На сегодня папа ресурс уже выработал, принял лекарство, с него хватит. Марш в постель. Завтра поговорим.

Доминик наконец-то отмер, кашлянул и поддержал жену:

— Да. Вы спать, а мы выпьем чаю.

И сам же этот чай заварил. У Майки тряслись руки, и она подумывала, не подкрепиться ли противным коньяком. Или гораздо менее противной водкой. Нет, Доминик алкоголя не любит, не дай бог, ещё прицепится и найдёт аргумент для развода.

Муж поставил стаканы на стол и сел.

— Мне нужен развод, — произнёс он сухо, понизив голос. — Что мне делать? Я мог бы взять вину на себя, но тогда иск должна подать ты.

Майка горячо пожалела, что сдерживалась:

— А я не подам, поскольку не вижу за тобой никакой вины, дорогой мой муженёк.

— Чепуха. Видишь…

— Ничего подобного. У тебя научилась закрывать глазки и ничего не видеть. По мне, так ты просто — ангел!

Доминик напряжённо вглядывался в Большой атлас животных, стоявший на книжной полке вверх ногами. Тигриная морда в таком положении выглядела странно.

— Я хочу развода, — проворчал он. — Мне нужен развод!

— А зачем, собственно? Откуда такая необходимость?

— Я тебя разлюбил. Хочу жениться на другой.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы всё было… Чтобы урегулировать все вопросы. Чтобы не находиться в двусмысленном положении.

В Майке проклюнулось и дало буйные побеги железобетонное упрямство. Откуда взялось требование развода, она слышала от Боженки и Зютека, но они могли соврать, напутать, преувеличить, просто ошибаться или излагать свои предположения. Доминик же был лицом непосредственно заинтересованным, и ей требовался ответ от него самого. Он хоть отдаёт себе отчёт, что причина его проблем — Вертижопка, или настолько одурел, что даже не понимает этого?

— Недвусмысленное положение у тебя уже более десяти лет, — безжалостно напомнила Майка. — Законная жена проявляет чудеса толерантности. Ничто не мешает твоим самым что ни на есть тесным контактам с пленительной девицей. Можешь, к примеру, отправиться с ней в коротенький отпуск и наслаждаться райским блаженством тактично, без шума и пыли, никого не компрометируя и не делая из себя посмешища.

— Нет.

— Это почему же?

— Она не… Не каждая… Это не…

— Понятно. Virgo intacta?

В глазах Доминика рядом с протестом и бешенством промелькнула искорка собачьей тоски. Но Майка не поддалась:

— Интересно, каким чудом этот Зютек Мештальский умудрился этого не заметить в течение двух лет…

Доминик вскочил, схватил стул, замахнулся, минуту подержал тяжёлый предмет на весу, затем осторожно опустил на место и сел. Майка слегка обеспокоилась. Неужели Вертижопка настолько изменила его характер? Хотя, нет… а если и так, то к худшему, до сих пор муж мебелью не кидался. Но ведь поставил же на место. Просто чудо, что сдержался!

Некоторое время оба молчали. Доминик сдался первым:

— Нет. К твоему сведению, я не сплю с Эмилькой.

— С какой Эми… а-а! И кто тебе мешает? Уж никак не я!

— Как раз ты. Не соглашаешься на развод… А она бы хотела… То есть я бы хотел…

— Соберись с силами и честно признайся, что она отказывает в благосклонности, как элегантно выражается небезызвестный тебе Зютек, пока ты с ней не распишешься. Поскольку тебе отсутствие подписи, знаю по собственному опыту, никогда не мешало. А значит, именно она настаивает на разводе, да?

— Да, — признал Доминик мужественно, с отчаянием и на свою погибель.

Будь в Майке ещё хоть малейшая тень сомнения, не пойти ли, вопреки всему, на уступки этому болвану, чёрт побрал бы её окончательно и бесповоротно. Выходит, они все, Анюта, Боженка и Зютек, говорили правду, не Доминик выдумал эту сепарацию от семьи, а коварная ведьма с её вертлявой задницей. Воспользовалась примитивнейшим способом: взять мужика на воздержание, а этот кретин недоделанный дал себя развести как последний дебил!

Ну, так Вертижопкиной заднице придётся долго ждать…

— Что ж, чрезвычайно благородно с её стороны, — похвалила Майка со всей возможной убеждённостью, которую только смогла из себя выдавить, а свежеполученная пища для мести ей в этом только поспособствовала. — Мне даже совестно при таких обстоятельствах напоминать тебе о деньгах.

— О чём?

— О деньгах. Конечно, отвратительно и страшно прозаично ввиду таких высоких отношений.

Своим заявлением она так огорошила Доминика, что тот даже не понял сказанного:

— Деньгах? Каких деньгах?

— На дом и семью. Ты, надеюсь, не забыл, что с некоторых пор ты распоряжаешься финансами и должен выделять необходимую сумму? Праздники через десять дней, подарки, дети кое-что сэкономили, но, похоже, рассчитывают на небольшую прибавку, счета лежат у тебя на письменном столе, возможно, ты не заметил. Ну, и остальные члены семьи…

— Какие остальные?

— Доминик, не нервируй меня! Не прикидывайся недоумком! Ты же не разводишься, чёрт тебя дери, со своими родителями, сестрой, я уж о зяте не говорю! Верти… то бишь… твоя благородная Дульсинея не требует, надеюсь, чтобы ты превратился в сироту из приюта?!