Книга Человек огня - Маргарет Роум

Это было донельзя мучительное дежурство. Тина не позволяла себе ни на миг упустить доктора из виду на случай, если он вздумает бросить в горшок какую-нибудь утаенную от них целебную травку. Ее решимость наблюдать за процессом до последнего не исчезла, даже когда сеньор отправился в джунгли поискать что-нибудь съедобное. После его ухода поляна вдруг показалась Тине зловеще тихой и пустынной. Вдоль позвоночника прошла ледяная дрожь, на лбу выступили крупные капли холодного пота, хотя инстинкт подсказывал, что Рамон не может позабыть о ней и оставить тут надолго одну. Но аура физически ощутимой беспредельной ненависти, которая исходила от неподвижной, словно впавшей в кому фигуры чуть не свела Тину с ума. Но она не могла дать волю панике. Помощь была недалеко, и, если бы столь остро ощущаемая угроза вдруг материализовалась, девушка могла позвать Рамона — он тотчас прилетел бы на крик. И все-таки, продолжая караулить, Тина мысленно молила Провидение, чтобы сеньор поскорее вернулся и спас ее от страхов, вызванных присутствием лесного доктора.

Туземец настолько мощно излучал ненависть, что когда Рамон вышел на поляну в сопровождении посыльного из деревни, девушка не помня себя от страха бросилась к нему.

— Что случилось? — Сеньор окинул проницательным взглядом мертвенно-бледное лицо и каменно-невозмутимую маску доктора. — Почему вы так дрожите? Он напугал вас?

Тина помотала головой. Слишком испуганная, чтобы вразумительно объяснить буквально парализовавший ее ужас, Тина смогла только выдавить:

— Прошу вас, не оставляйте меня с ним одну, пожалуйста!

Девушка была благодарна Рамону за чуткость: он, казалось, без объяснений понял, что все тревоги — порождение ее собственного разума, а доктор не пытался причинить никакого вреда.

— Постарайтесь больше так не бояться. Я обещаю, что не оставлю вас с ним одну.

Когда Тина подняла голову, желая поблагодарить Рамона, тот уже сосредоточил внимание на посыльном, который что-то объяснял доктору, размахивая руками. Потом она услышала, как с губ сеньора слетело негромкое проклятие, а когда его лицо исказила гримаса раздражения, лоб вновь покрылся испариной.

— Посыльный говорит доктору, что его ребенок совсем слаб, — процедил Рамон. — И его жена прислала этого человека, умоляя вернуться в деревню, пока не стало слишком поздно.

— Так они думают, ребенок может умереть? — выдохнула Тина.

Рамон, метнув подозрительный взгляд на обоих туземцев, задумчиво протянул:

— Не уверен, действительно ли это нечто серьезное или просто уловка, чтобы нарушить данное нам обещание. Но скоро мы это выясним. Он идет сюда. — Взглянув в указанном направлении, Тина увидела, что доктор действительно направляется к ним. Если его гнев и был притворным, то выглядел весьма убедительно: на скулах играли желваки, а бездонные глаза сверкали отнюдь не наигранным гневом. Без долгих предисловий доктор обратился к сеньору, и Тина тотчас поняла, что он твердо решил уйти в деревню. Об этом свидетельствовали и напыщенный вид, и гневное шипение, и то, как старик повернулся и еще раз плюнул ей под ноги с самой ядовитой злобой. Из последнего обстоятельства Тина сделала безошибочный вывод, что во всех своих несчастьях старик обвиняет только ее.

Холодный и резкий голос сеньора сотряс воздух, мигом прервав бормотание доктора. Тина слушала, разочарованная тем, что не может понять ни слова, но реакция старика принесла ей облегчение: агрессивная поза сменилась подавленной и нервозной, а когда сеньор завершил свою речь каким-то недовольным вопросом, доктор, покачав головой, уныло поплелся к своему горшку.

— Так я и знал, — голубые глаза сеньора холодно сверкнули, — это заранее продуманный план, позволяющий доктору увиливать от обязательств, не рискуя навлечь на себя гнев моей «огненной магии». Когда я предложил вернуться в деревню вместе и посмотреть, чем я могу помочь его семье, невнятный лепет убедил меня, что доктор лжет. Но, во всяком случае, теперь он больше не станет отрываться от дела. Я пригрозил обманщику отправить его в путешествие на каноэ смерти, если солжет еще хоть раз, и уверен, что с ним у нас никаких проблем больше не возникнет. Доктор пообещал, что джамби будет готово утром, и я ему верю. Так что можете не волноваться, с уловками покончено, уверяю вас.

И он был прав. Когда на рассвете лесной доктор внезапно сунул девушке в руки сосуд из выдолбленной и высушенной тыквы с густой серой массой, Тина отнесла его сеньору так осторожно, точно это был эликсир жизни, и благоговейно выдохнула:

— Доктор выполнил обещание! Я получила лекарство!

Резко очерченные губы дрогнули, и сеньор, снисходительно улыбаясь, заглянул девушке в лицо, осторожно взял за подбородок и приподнял голову, отведя ее зачарованный взгляд от серой массы.

— Да, вижу, что это оно, и мое сердце ликует, я рад за вас, — мягко поздравил он Тину. — Все муки, что вам пришлось перенести в этом диком краю, вознаграждены.

Девушку немного озадачил подтекст, скрывавшийся под этими словами, но в минуту всеобъемлющего восторга она не могла думать ни о чем другом. Позже, чуть-чуть успокоившись, Тина могла бы призадуматься, что именно Рамон имел в виду, но сейчас, когда девушка держала в руках сосуд с лекарством, способным облегчить страдания миллионов людей, все в ней ликовало и пело. Отныне Тина с особым нетерпением ожидала возвращения домой, к Крис. Протянуть сосуд, подаренный лесным доктором, и сказать что-нибудь вроде: «Милая Крис, я привезла тебе подарок», — да и вообще любую банальность, лишь бы это смягчило потрясение, когда Крис осознает истинную ценность этой невзрачной пасты.

Так, грезя наяву, Тина наблюдала, как сеньор снимает гамаки и укладывает рюкзак. Рамон то и дело поглядывал на девушку, как будто ее мечтательный вид и вцепившиеся мертвой хваткой в сосуд из тыквы руки изрядно забавляли его, но это нисколько не обижало Тину — ведь Рамон был неотъемлемой частью ее успеха, без него она не сумела бы добиться ничего, и сердце девушки таяло от бесконечной благодарности и любви.

Обратный путь в деревню занял поразительно мало времени. Возможно, Тина была так счастлива, а ее помыслы настолько радужны, что она скорее летела, чем шла. Обитатели деревни встретили их очень тепло, и Тину удивило возникшее вдруг сожаление, что им придется уйти отсюда, но чувство это, едва возникнув, угасло. Если бы девушка внезапно обрела крылья, то, ни минуты не медля, расправила бы их и поучалась в Лондон, к Крис.

В радостной суете встречи Тина не заметила, как лесной доктор потихоньку удалился и исчез в хижине, где были его жена и новорожденный сын. Девушка увидела старика, лишь когда он вернулся к ним. Теперь сморщенное личико доктора сияло искренней, почти детской улыбкой. И Тине даже не понадобилось спрашивать сеньора, что сказал ему доктор, — счастливое лицо и оживленное лопотание красноречиво свидетельствовали, что здоровье его близких не оставляет желать лучшего. Тем не менее сеньор с улыбкой повернулся к Тине и объявил:

— Ребенок и мать чувствуют себя отлично. Доктор, к своему несказанному удивлению, убедился, что моя магия гораздо сильнее и лучше, чем колдовство его предков, хотя и все его знания и опыт подсказывали, что такое просто невозможно. Отныне доктор готов безоговорочно верить в мою магию и подчиняться мне с первого слова. А еще ему очень понравился вкус моей магии.