Книга Ошибка природы - Светлана Алешина

О-о.

— А этот разговор был уже после вашей беседы с Олей?

— Конечно, — кивнула Соня.

— Значит, вы ей поверили?

— Не совсем, — покачала головой Соня. — Просто тогда на меня что-то нашло. Он начал разговаривать со мной так авторитарно, что я взбунтовалась. Вот у меня и вылетели эти глупости. И он не смог сдержаться…

— «Удушлив смрад злодейства моего», — проговорила я еле слышно.

Моя ошибка была налицо. Гордон не был Полонием. Он был Королем.

Королем-убийцей с жаждой власти в груди. Неважно — над собственной дочерью или над возлюбленной.

А Соня все смотрела на меня с надеждой, немного подавшись вперед, с заискивающей улыбкой на лице — жест манекена, впавшего в самоуничижение, говоря словами Олдоса Хаксли.

— Это я во всем виновата, да? — прошептала она, искренне веря, что именно она является причиной всех несчастий.

О боже!

Я посмотрела на нее с состраданием. Бедная женщина привыкла винить во всем только себя!

— Нет, что вы, Соня! — попыталась я наконец успокоить ее.

— А вы найдете Машу?

Она сейчас больше всего на свете опасалась, что мы не успеем.

— Знаете, как мне кажется, с Машей ничего не случится, — предположила я. — Скорее всего Маша ушла сама. Своими ножками. А вот куда она направилась, не знаю пока. Но думаю, что скоро мы все узнаем.

Я посмотрела на Ларикова. Он нетерпеливо жевал губами и смотрел на монитор уже таким многозначительным взглядом, что мне стало ясно — на его запрос по Интернету пришел ответ.

Я подошла к нему и посмотрела через плечо. Он обернулся и бросил на меня быстрый взгляд.

— Как это тебе?

Я впилась взглядом в мелкую рябь строчек ответа.

Михаил Малинин был сводным братом Риммы, погибшей от передозировки, и его нашли убитым за две недели до ее смерти! А через полтора месяца был убит Гордон!

* * *

— Да уж, — пробормотала я. — Теперь я на своей шкуре испытываю правильность поговорки: «Чем дальше в лес, тем больше дров».

Лариков развел руками.

— Ну что я могу тебе на это сказать, ангел мой? Иногда эти вот дрова дают все-таки шанс выбраться из леса.

— Это каким же образом? — хмуро спросила я. До меня глубина лариковских неожиданных мыслей не доходила.

— Из них складывается поленница. На поленницу можно забраться и увидеть выход, — ответил он, пытаясь хитренькой улыбкой подражать мудрецу даосисту.

— Слишком для меня умно, — призналась я. — Почти ничего не понятно. Как я буду забираться на эту поленницу? Ну ладно. Сложность и витиеватость софистической находки оставим на твоей совести. Римма Тамилина меня сейчас интересует куда больше. А вернее — ее подруга Оля. А также исчезнувшая подружка Маша Нестерова. Поскольку мне почему-то кажется, что все наши девчушки связаны. Нет, просто-напросто скованы «одной цепью» и «связаны одной целью», пока нам неясной.

Соня явно не понимала. Наши творческие изыскания оставались для бедняжки совершенно непонятными. Она переводила с Ларикова на меня глаза, полные недоумения, и все не решалась задать вопрос, опасаясь узнать правду или понять то, о чем догадываешься и сам, но ужасно не хочешь утверждаться в этой догадке до конца!

Наконец она не выдержала и спросила:

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, — ответила я. — Пока ничего. Скажите, Соня, а Маша в каких отношениях была с Мишей?

— Да ни в каких, — ответила Соня. — У нее был роман с Гордоном, но скорее чисто визуальный. Без страсти.

— То есть она не была в него влюблена?

— Нет-нет! Я бы так никогда не решилась сказать. Скорее это было ближе к холодной ненависти.

Очаровательно! «Мальчик с девочкой дружил», а девочка его ненавидела, хотя и дорожила этой странной дружбой?

Почему, интересно?

Я сама «девочка». Если я решусь на «визуальный роман» с кем-то, то цель я буду преследовать только одну — насолить кому-то мне более интересному. Пенсу вот, например!

— Соня, мне снова нужно увидеть ваш фотоальбом, — сказала я.

— Да, конечно, — согласилась Соня. — Но зачем?

— Увидеть всех в тот момент, когда ваш театр еще дышал жизнью.

— Пойдемте, — поднялась Соня. — А Маша? Что будет с Машей? Вы уверены, что с ней все в порядке?

— На девяносто процентов, — кивнула я. Натянула куртку, застегнула «молнию». Пенс поднялся вслед за нами, молчаливый и преданный, как всегда.

— Андрей, — тихо попросила я. — Поговори с Ванцовым.

— С Ванцовым? — ужаснулся мой босс. — Ты ждешь от меня подвига! Может быть, я лучше пойду посражаюсь с огнедышащим драконом? А с Ванцовым встретишься ты. Ты обаятельная!

Надо же! Выбила-таки неимоверными усилиями комплимент!

— Почему? — удивленно спросила я. — У вас общее дело. Мне кажется, вам куда легче найти общий язык. Во всяком случае, тебе он скорее откроется, чем мне.

— Ладно, — проворчал он. — Хотя разговаривать с этим рыжим занудой куда страшнее, чем рассматривать фотоальбомы!

— Спасибо за «рыжего зануду», — меланхолично кивнула я.

— Я же не о тебе, — не унимался мой бестактный шеф.

— Что ж, тогда спасибо, что не обо мне, — я открыла дверь. — Искренне надеюсь, что, когда мы встретимся с тобой снова, мы будем знать немного больше, чем сейчас!

* * *

Мы вылетели на заснеженный проспект, промчались мимо толпы прохожих, изучавших витрины «Детского мира», и уличных торговцев, попытавшихся заманить нас теплыми носками и шалями, и оказались на шумной улице, где пришлось прокладывать себе путь, пробираясь по запруженному людьми тротуару.

— И какого черта их тут так много? — посетовала я. — Вот в проклятом Чистом переулке днем с огнем человека не встретишь, а тут целые толпы разгуливают.

— А день сегодня выходной, они и гуляют, — проговорила Соня.

— В этакий мороз?

Если бы не дела, я охотно сидела бы сейчас дома, закутавшись в плед, и пялилась на безмозглый экран телевизора. Куда больше получила бы наслаждения, нежели прогуливаться на морозе!

Дальше начинался самый опасный участок. Насквозь обледеневший, он был запружен припаркованными машинами. Больше всего боюсь встретиться с машиной, решившей отъехать с места, в тот момент, когда поскользнусь! Я буду так глубоко не подготовлена к нашей встрече, что для кого-то она окажется последней! То ли для меня, то ли для машины, а может быть, для нас обеих.

Прямо в конце улицы торчал огромный рекламный щит. «Двадцать новых причин гордиться».