Книга Вино поцелуев - Вайолет Уинспир

До этого она чувствовала себя такой божественно юной и свободной, кружась и плывя по полированному паркету невесомо, как пушинка.

— Видимо, отзвуки далекого мавританского прошлого заставляют юную британку танцевать для давно почившего владельца гарема.

Леонардо вышел в центр зала, и Лиза напряглась, когда шаги его звонко отдались в пустой комнате. Она чувствовала каждый его мускул в облачении безупречного черного смокинга и брюк с острой как лезвие стрелкой. Она поймала его темный взгляд на своей фигуре в розовом шелке, в свое время небрежно подаренном графом.

— «И сквозь века цветет все так же роза». — С этими словами он подошел к ней, и когда она почувствовала его руку на своей талии, у нее снова перехватило дыхание. Он крепко обхватил ее и повернул к себе лицом легко, без усилий, словно она была невесома и состояла из одних лепестков и ароматов. — Очень признателен тебе, guapa, что на твоем стройном стебельке нет шипов. Однако внутренние шипы сейчас, наверное, ощетинились, я прав?

Она подняла к нему голову и посмотрела в лицо, увидела ласкающую жестокость изогнутых губ… губ, заставивших покоряться жестоким поцелуям… губ, которые умели произносить слова, больно ранящие, как кинжалы, и ласковые, как солнечный свет.

— Я… я понимаю, что кажусь вам идиоткой, — скованно проговорила она, — но эти огромные залы… у меня от них просто голова идет кругом. Они такие величественные, такие пустынные, словно умоляют, чтобы сюда зашли, просят движения, звука. Наверное, здесь давали роскошные балы в те времена, когда графиня была молода. Такая живая и очаровательная женщина наверняка любила принимать гостей.

— Она до сих пор любит хорошую компанию, но теперь ей стало трудно развлекать общество. — Он внимательно посмотрел на Лизу сверху вниз, затем убрал руки с ее талии и взял за руку. Так, держа ее за руку, он продолжал молча рассматривать ее при ярком свете люстры. — Это одно из тех платьев, что вы сами себе сшили? Вы действительно способная девушка, жаль…

— Жаль, сеньор? — Она чувствовала, как его сильные пальцы впиваются в нежные косточки ее запястья, сжимая их осторожно, но очень уверенно, а его взгляд тем временем блуждал по ее фигуре. Она чувствовала, как сильно стучит сердце под тонким шелком платья, как странно слабеют ноги, когда его взгляд остановился на нежной белизне ее шейки.

— Жаль, что такой талант растрачивается на других, — закончил он. — Надо будет подумать о том, чтобы устроить вам собственный салон, когда придет время. Вам бы это понравилось, Лиза?

— О, это было бы слишком дерзко с моей стороны…

— Вздор! — Он улыбнулся, на этот раз без малейшей иронии. — Я же сразу вам сказал, что дам вам то, чего вам больше всего хочется, разве нет? Впрочем, об этом еще рано говорить, и наверняка Мадресита решит, что на вашей нежной шейке чего-то недостает! Идемте со мной.

— Нет! — Лиза была так возмущена, что с вызовом бросила это слово прямо ему в лицо. Она понимала, что он хочет сгладить неловкость ситуации дорогими подарками. — Ни за что!

— Мне ничего не стоит заставить тебя, дорогая! — Вся его ирония мгновенно вернулась, изогнув уголки рта, блеснув в глазах. — Я могу взять тебя на руки, как кошку, и отнести куда хочу, могу затащить к себе в кабинет, и если нас увидят, о тебе могут подумать дурное. Так что выбирай, дорогая. Пойдешь добром или к тебе применить силу? Господи! Можно подумать, я силком тащу тебя к себе в спальню. Santina amada[9], я всего лишь собирался тебе подарить небольшую побрякушку. Знаешь, я даже знаю, что именно тебе подойдет! Идем же!

Возмущение, к которому примешивалось столь странное чувство, что ноги у нее превратились в воду, заставило ее безвольно пойти за ним следом, и когда он схватил ее за талию так, что ей стало больно, она вскрикнула.

— Животное! — завопила она.

— Ну, не надо преувеличивать, — возразил он. — С вами, молодыми девушками, вечно одна и та же проблема — вы все преувеличиваете и превращаете в мелодраму. С вами мне нет нужды применять грубую силу. Вы такая хрупкая, что Флорентина уже предложила тебя немножко подкормить. Эта добрая женщина опасается, что я не смогу ощутить полновесную женщину в своих объятиях в первую брачную ночь.

— Но мы-то знаем, что вам это не грозит, не так ли? — Лиза бормотала все это, пока он неуклонно тащил ее к себе в кабинет.

Эта комната казалась ей обставленной немного по-инквизиторски, с обшитыми кордовской кожей стенами, массивным столом и стульями с высокими жесткими спинками.

— Так, так. — Он ухватился за эти слова и показал зубы в белоснежной улыбке.

Его взгляд блуждал по ней, свободной рукой граф ударил дверь кабинета, и Лиза оказалась прижатой к темно-красной коже обивки, тоненькая бледная фигурка, чей нежный стан был стянут розовым шелком. Ее волосы на фоне кровавой кожи вдруг стали удивительно светлыми, серые глаза потемнели от темного взгляда человека, который, наклонив голову, внимательно смотрел на нее.

— Бойся зайти слишком далеко, — сказал он, и эти слова обожгли ее, как удар кнута. — Иначе ты узнаешь наконец, что значит остаться одной — совсем одной наедине с мужчиной. Будь осторожна, мой ангел, если не хочешь, чтобы моя угроза обратилась в реальность.

— Я… я стану кричать, я буду визжать на весь замок, — задохнулась она, отступая все дальше, пока наконец прохладная дверь не коснулась ее обнаженных рук. Она вздрогнула от этого прикосновения и увидела, как опустились тяжелые веки Леонардо.

— В замке очень толстые стены, звук через них не проходит, — неторопливо сообщил он. — Это сделано для того, чтобы можно было работать в тишине и покое, а может, наказывать слуг так, чтобы никто этого не слышал. В таких стенах хозяин может делать с женщиной все, что ему заблагорассудится, потому что ее криков никто не услышит. Я мог бы избить тебя или изнасиловать, и моим единственным свидетелем была бы бронзовая статуя у меня на столе.

Лиза смотрела на него и молчала. Лицо его в этот момент было таким темным и страшным, что она каждой клеточкой своего тела понимала, что он способен выполнить эту угрозу. Потому что не только в старинных залах остался дух мавританской жестокости; древние страсти и пороки жили в крови этого прямого потомка давно почившего владельца замка Эль-Сефарин; здесь во дворах и садах звенели браслеты рабынь; в глазах Леонардо тлела страсть и дерзость, которая будет жить в нем, и он своим чередом передаст эту страсть своему сыну.

Момент был настолько опасный для Лизы, что она окаменела, не в силах пошевелиться. Малейшее движение — и она могла оказаться в железной ловушке его рук. Она интуитивно чувствовала, что он не сможет поднять руку на женщину, он был опасен совсем другим… Он был склонен скорее подчинить женщину, подавить ее, заставить уступить своим желаниям.

Лиза с трудом оторвалась от магнетического притяжения его сверкающего взора и с трудом выдавила из себя нервный смешок.

— Мы с вами все время ссоримся, как кошки разных пород, — сказала она. — Казалось бы, на это нет причин, разве что я глажу вас против шерсти, а вы в ответ делаете то же самое. Давайте перестанем, прошу вас.