Книга Нур-ад-Дин и Мариам - Шахразада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нур-ад-Дин поспешно оделся. Правильнее, конечно, было бы сказать, что он пытался одеться. Но руки не попадали в рукава, а ноги – в штанины шаровар. О да, почтенный Нур-ад-Дин был вне себя от волнения. Должно быть, для него это было не сильнейшее беспокойство, но, воистину, второе по силе.
– Она там совсем одна, бедняжка, – бормотал он, натягивая кафтан и пытаясь завязать кушак. – Никто не придет к ней на помощь… А дождь все усиливается…
Перед мысленным взором вставали совсем уж печальные картины – потоки воды, льющиеся из всех щелей, промокшая насквозь Мариам, пытающаяся найти пристанище и промокающая все сильнее…
Конечно, расстояние между двумя домами Нур-ад-Дин преодолел практически мгновенно. Но дождь был столь силен, что на нем не осталось ни одной сухой ниточки. Счастье еще, что впопыхах уважаемый купец оставил дома чалму, и теперь потоки воды вольно текли по его потемневшей от влаги бороде.
Несколько секунд, которые понадобились ему, чтобы достигнуть калитки, превратили его из уважаемого соседа в вымокшего бродягу, который стучит кулаком в каждую дверь уже почти без надежды найти кров и приют.
Наконец калитка распахнулась. Мариам, обеспокоенная и удивленная, с ужасом посмотрела на своего соседа.
– Аллах великий! Нур-ад-Дин, что случилось? Малышка захворала, да? Я сейчас соберусь!..
– Прости, почтеннейшая, но… Все ли у тебя хорошо?
– А что у меня может быть плохо, Нур-ад-Дин?
– Твоя крыша. Она же прохудилась! Должно быть, потоки дождя заливают твой дом…
– Крыша прохудилась? Когда? Откуда ты знаешь?
О, как удивился бы любой, наблюдая за тем, как двое уважаемых людей беседуют на пороге дома! Их заливает дождь, но почему-то никто не делает ни шага в сторону уютной и сухой комнаты…
– Уважаемый Абусамад говорил мне об этом…
Еще один изумленный взгляд сказал Нур-ад-Дину, что он, похоже, ошибся.
– Абусамад? Когда он сказал тебе такое?
– За два месяца до своей смерти, – вконец упавшим голосом произнес Нур-ад-Дин.
И тут наконец Мариам заметила, что дождь вымочил ее нежданного гостя почти до костей.
– О Аллах, войди же скорее! Ты совсем промок, безумный Нур-ад-Дин! Располагайся вот здесь, а я сейчас сбегаю, принесу тебе сухой халат!
Нур-ад-Дин вошел в калитку и сразу попал под навес, который соорудил над половиной двора его тезка, Нур-ад-Дин-младший, прошлым знойным летом.
Мариам уже исчезла где-то в недрах дома, а почтенный купец все устраивался на подушках, стараясь замочить их как можно меньше. Наконец ему это удалось, и он смог осмотреться. Ибо удивительным было, сколь спокойно встретила его Мариам, учитывая, что дом ее заливали потоки холодной воды.
И тут Нур-ад-Дин заметил – о Аллах, как слепы бывают уверенные в своих заблуждениях люди, – что в доме уютно и сухо. Что никаких бед дождь наделать не успел. Более того, ни одна капелька даже и не думала просочиться через крышу!
Прибежала Мариам и скомандовала:
– Немедленно раздевайся, глупый купец!
Разум, должно быть, уже давно покинул голову почтенного Нур-ад-Дина, ибо он тут же начал выполнять этот приказ. И лишь увидев, что Мариам покраснела и отвернулась, понял, что снова совершил какую-то глупость.
– Прости меня, почтеннейшая! Я позволил себе вольность, недопустимую в моем возрасте!
Мариам усмехнулась, порадовавшись, что Нур-ад-Дин не видит ее лица, а потом спросила:
– Так ты, глупый, промокший сосед, прибежал спасть меня?
– О да, – склонив голову, ответил Нур-ад-Дин. Ему было нестерпимо стыдно.
– И тебе удалось это, добрый мой друг. Ибо от скуки ты меня действительно спас!
Увы, это не утешило почтенного купца. И лишь голос, потеплевший, радостный голос уважаемой Мариам, смог его успокоить.
– А теперь, полагаю, тебе следует согреться, мой добрый друг! Идем, лепешки и чай будто только тебя и ждали!
И Нур-ад-Дин пошел за Мариам, ощущая глупость своего положения: ведь его, спасителя, оказалось необходимым спасать самого.
Нур-ад-Дина разбудили голоса. Он удивился тому, что матушка не попросила его проверить, кто же, скрываясь, беседует внизу. Должно быть, уже и до рассвета оставалось совсем немного времени, но… Но почему матушка не прибежала до сих пор?
И тут перед мысленным взором юноши встала картина, один вид которой мог бы убить человека, более впечатлительного и менее сдержанного.
– Это разбойники, – пробормотал Нур-ад-Дин, роясь в сундуке, где лежал некогда тяжелый нож, подаренный еще отцу его отца. – Эти разбойники давно уже хозяйничают в доме… Ведь, о Аллах всесильный, я так крепко сплю… Они заставили мать молчать. Или, быть может, даже связали мою добрую матушку… связали и заткнули ей рот кляпом… Или…
Слова застряли в глотке Нур-ад-Дина. Ибо тут он представил, что коварные разбойники, пробравшиеся в его дом под покровом ночи, не связали, а уже убили почтенную и добрую Мариам, его матушку. И теперь он, Нур-ад-Дин, остался на свете совсем один. Если, конечно, не считать той, о которой он грезит дни и ночи, но которая не считает его своим избранником.
Путаясь в рукавах халата (в эту ночь почему-то у многих были недоразумения с одеждой), Нур-ад-Дин одевался. Голоса не умолкали и не утихали, несмотря на то что он все время что-то ронял на пол.
– Какие странные разбойники, – пробормотал юноша. – Если бы я под покровом ночи забрался в чей-то дом, о, я бы, клянусь, боялся даже вздохнуть, замирал бы от каждого звука и стука.
Наконец юноша спустился. В коридоре было привычно темно, но в дальнем его конце Нур-ад-Дин увидел свет.
– Значит, дверь в гостевую комнату открыта, и это безумные разбойники вовсе не боятся показать, что они забрались в дом. Странные какие-то воры…
Юноша поудобнее перехватил нож. И пусть лезвие было старым и почти наверняка затупилось еще в те дни, когда Нур-ад-Дин трехлетним малышом стащил его с верхней полки в мастерской отца, но успокоительная тяжесть внушала уверенность.
Голоса меж тем становились громче.
– Как удивительно… Почему-то я слышу голос матушки. Быть может, это и не воры. Но кто же тогда?
Уже следующий шаг дал юноше ответы на все вопросы. В полутемной гостевой комнате сидели его матушка, добрая Мариам, и почтенный Нур-ад-Дин. Он почему-то был облачен в старый халат отца.
– О Аллах всесильный, – с улыбкой проговорила Мариам. – Сегодня все мужчины собираются меня от кого-то спасать. Сначала ты, добрый мой друг. А теперь еще и этот мальчишка.
И она с улыбкой указала на нож в руке сына. Нур-ад-Дин кивнул, чтобы показать, что он увидел оружие в руках юноши, про себя, впрочем, отметив, что мальчик держит этот старинный нож по всем правилам воинской науки.
