Книга Гренадер - Олег Быстров

К этому моменту, если не произойдёт никаких осложнений, к ним присоединится «Сокол» с заставы. Тот будет двигаться за домами Сетнеровской улицы вплоть до выезда на Пияров. И вот там все машины охранения смогут собраться в общую группу и довести кортеж: до клиники. Мотоциклисты, покинув лес, становились свободными охотниками с задачей инициативного поиска наиболее опасных участков.

Всё было просчитано. Гренадеры мобильного дозора заверили, что изучили просёлки со стороны леса до малейшей ямки, роща просматривается насквозь, и подобраться к ней незаметно просто невозможно. Несмотря на это, лишь стало светлеть, Саблин погнал своих мотоциклистов осмотреть всё ещё раз.

«Сокол» со вторым отделением уехал на Лычаковскую заставу, проверить прилегающий парк Тадеуша Словацкого. Остальных гренадеров Саблин снарядил осмотреть станцию и пакгаузы — всё, до сантиметра, чтоб ни одного подозрительного закоулка. По ходу осмотра решили часть бойцов расставить на местности, замаскировав в укромных уголках. Позже они присоединятся по сигналу.

Бойцы заняли назначенные позиции. Саблин с Урядниковым и тройка Никанорова толкались на узком перроне станции, ёжась от утренней прохлады. Застыли приготовленные автобусы и грузовики. Шофёры курили в кабинах, приоткрыв дверцы. Грузчики сидели в кузовах.

Потекли минуты ожидания.

Вокруг всё было спокойно: солнце встало, запели птицы. Подсохла роса на траве, и застрекотала какая-то мелкая степная живность. Только люди напряжённо всматривались в окружающий мир, не замечая его красоты. Пытаясь угадать возможную опасность. Но тихим был лес. Чуть шелестела листва в роще, и лишь отдалённый рокот мотоциклетных двигателей нарушал утреннюю идиллию.

Около девяти утра появились встречающие. Об акции в городе знали, но всенародным праздником она не стала. Приехали представители территориального совета и вновь назначенный директор клиники. Он заверил, что около больницы прибывших врачей ожидает куда более радушный приём: главный врач намеревается сказать короткую речь, собрался персонал, подходят горожане с цветами. В общем, событие не пройдёт незамеченным.

Вот и славно, подумал Саблин. Чем меньше толкотни и суеты на перроне, обязательной в таких случаях неразберихи, тем лучше. По-деловому посадим именитых медиков в автобусы, довезём до места, а там пусть празднуют, речи говорят.

Поезд прибыл точно по расписанию — в десять. Саблин спрашивал у Иоффе, не легче пустить под откос состав ещё в пути. Нет, отвечал подполковник. Им нужна громкая акция, и чтоб непременно в городе, на глазах у зрителей. В крайнем случае на въезде, но никак не в пути следования. Увидите, говорил он, если, не дай бог, что случится, то и лозунги какие-нибудь прозвучат или воззвания появятся. Театральщина, конечно, но без этого теряется идеологическая составляющая.

Ладно, примем на веру, подумал гренадер. Им в контрразведке виднее.

Паровоз накатывал, весь в султанах белого пара, чёрного угольного дыма, пыхтящий, свистящий, такой большой, такой заметный на фоне убогой станции, что сердце поручика ёкнуло. Лучшей мишени для «офенрора» не сыскать! Но Саблин задавил в себе этот нежданный, поднявшийся откуда-то из глубин сознания страх, собрался, сосредоточил внимание на людях. Делай что должен — и будь что будет.

Поезд стал, звякнув бамперами. Тут же из вагона посыпались люди, счастливые тем, что закончился наконец утомительный переезд, улыбались, приветственно махали руками, смеялись. Мужчины и женщины, молодые и постарше, они покидали вагоны, помогая друг другу тащить кладь. Послышалась русская речь: «Ну вот, доехали, слава Богу! Я думала, меня совершенно растрясёт в этом поезде…»— «Заметьте, а здесь теплее! В Питере-то дождь и дождь…» — «Интересно, мы сразу приступим к работе? Или дадут день-два обжиться?..»

Двухметрового гиганта с громадными чемоданами в обеих руках Саблин загадал как профессора. Именно таким богатырём, на его взгляд, и должен быть хирург. Тем более профессор. «Позвольте, господа, — гудел тот сочным густым басом. — Умоляю, осторожнее! Чтоб я никого, упаси боже, не ушиб!»

Люди толкались, гомонили, жали руки немногочисленным встречающим. Вытаскивали вещи из вагона, смеялись, закуривали и обсуждали поездку. Строили планы на будущее.

А из-за рощи тем временем взлетела красная ракета.

«ВД» рванул как борзая за добычей. В весёлой толчее на перроне этого не заметили, но Саблин напрягся. Резервные тройки из «летучки» тенями скользнули вдоль перрона и заняли позиции на подходе к станции. Урядников с гренадерами стал так, чтобы при необходимости помочь людям быстро спуститься под вагоны — единственное укрытие на голой станции.

Саблин, плюнув на конспирацию, добежал до станционного строения и ловко вскарабкался на крышу. Приник к биноклю.

В оптике отчётливо просматривалась цыганская кибитка. Вокруг стояли гренадеры с оружием наперевес, старый цыган что-то объяснял бойцам, стуча кулаком себя в грудь. Вот двое нырнули в кибитку, остальные страховали по углам. Через какое-то время неторопливо вылезли обратно, покачивая головами.

Старший унтер-офицер Филонов, поставленный командиром экипажа, махнул рукой, и бойцы начали грузиться в броневик. Едва запрыгнул в десантный отсек последний гренадер, «Сокол» с места рванул обратно к станции.

Мотоциклист, похоже старший унтер Штоколов, жестами показывал цыгану, мол, разворачивай и кати отсюда. Дескать, не до тебя. Лошадёнка, послушная кнуту цыгана, развернулась и потрусила неспешной рысью. Кибитка, покачиваясь с боку на бок, покатилась к лесу, откуда, видимо, и появилась. У Саблина отлегло от сердца.

— Урядников! — крикнул Иван, спускаясь с крыши. — Командуй посадку!

Люди с весёлым гомоном начали рассаживаться. Грузчики споро перетаскивали сундуки и ящики из вагона в кузова полуторок. Резерв также незаметно занял места в «летучке», на них, похоже, вообще никто из приезжих не обратил внимания.

Саблин дал зелёную ракету. В ответ от мотоциклистов взлетели две — знак, что всё спокойно и можно выдвигаться. Взревели моторы. Водители немного погоняли их на холостых, прогревая машины, и начали отъезжать один за другим. Всё в порядке, оговоренном заранее.

Проехали пакгаузы. Какое-то время дорога шла рядом с рельсами, за путями, немного приотстав, двигался «Сокол-ВД», поводя крупнокалиберным пулемётом в сторону недалёкого леса. Колонна выкатилась на Кривицкую. Как и договаривались, броневик ловко перемахнул пути и вышел на открытое пространство. Саблин считал этот отрезок пути самым опасным. Ни бугорка, ни ямки — сплошное голое пространство. Хоть из пушки пали, а то, если есть желание, можно и из «панцершрека» наладить.

Надежда лишь на мотоциклистов. Если что, они смогут помешать сделать прицельный выстрел и сигнализируют об опасности. Тогда машины врассыпную, людей — на землю. И дай Бог твоей милости! Может, останутся живыми.

Пока кортеж: проезжал крутой поворот, Саблин был натянут как струна. Чувствовал, что исподнее стало влажным от пота, а руки беспрестанно гладят «шестёрку», словно любимую девушку. Все остальные тоже приникли к амбразурам, высматривая, выцеливая возможную опасность. И пулемётчик наготове. Достаточно короткой команды — и забьётся заполошно ствол калибра двенадцать с половиной миллиметров, расцветёт огненная бабочка на компенсаторе, и в звоне падающих гильз зальёт крупнокалиберный «Беркут» всё вокруг раскалённой смертью.