Книга Ангел из преисподней - Донна Кауфман

– Выпить хочешь?

Она испустила тяжелый вздох.

– Я хочу услышать ответы на свои вопросы.

Диего тоже не силен был в увиливании. Зато держать рот на замке – в этом он был мастер.

Указав на диванчик перед камином, застеленный незамысловатым пледом в клеточку, он предложил:

– Присаживайся. Я бы не отказался от кофе. Выпьешь чашечку?

– Конечно, с удовольствием. Вытянуть из тебя ответы я не могу. Так что делай, что считаешь нужным. – Она опустилась на диван, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки.

Диего, прихрамывая, прошел на кухню. Бедро горело и пульсировало болью. Сам виноват, идиот. В ожидании Макшейна с Блю он метался по комнате, как дикий зверь по клетке. Перед тем они чуть не подрались с напарником, поскольку Диего настаивал на том, чтобы самому отправиться на спасение Блю. Макшейн одержал победу, пообещав передать Дэлу кое-какие мелкие подробности поездки на Красную скалу, которые Диего упустил в своем отчете. В частности, например, эпизод с ранением.

Они оба прекрасно понимали, что Дэл в этом случае выведет Диего из дела. Если бы Диего чувствовал, что не в состоянии справиться с заданием, он и сам бы от него отказался. Но они все обсудили с Джоном – причем порой на повышенных тонах – и в конце концов пришли к соглашению. Джон отправляется вызволять Блю. А Диего свяжется с Тейо и объяснит старику ситуацию.

И сейчас он не слишком жаждал рассказывать обо всем этом Блю.

Диего проглотил пару таблеток ибупрофена – все другие обезболивающие слишком надолго притупляли его реакцию, – налил две чашки кофе и вернулся к Блю. Нужно отдать ей должное, Блю подождала с атакой до тех пор, пока он не устроился на диване, вытянув перед собой больную ногу.

– Кто хочет меня убить? – она вскинула обе руки в красноречиво беспомощном жесте. – Просто поверить не могу – неужто это со мной все происходит?! Сижу где-то в горах, в богом забытой хижине и веду речь об убийцах, о каких-то свидетелях, о…

– Что тебе известно о свидетелях? – Резкость его вопроса сразу привлекла внимание Блю. – Так что известно, Блю? Что они тебе сказали?

– Они – то есть те, кто меня похитил?

Диего кивнул.

– Лично мне – ничего. Я подслушала их разговор между собой. Я могу их описать. И очень точно.

– В данный момент это неважно. – Диего знал, что как только до Джакунды дойдет, что его команда снова потерпела неудачу, эти люди исчезнут с лица земли, так что узнавать сейчас их имена – значит только зря потерять время.

– То есть как это? Неважно, что я могу узнать в лицо преступников?

– Что они сказали, Блю? Что ты услышала? – Прежде, чем выдать ей свою версию, он обязан был знать уже известную ей информацию.

Она коротко выругалась сквозь зубы, но настаивать, к счастью, не стала.

– Меня связали и бросили в темной комнате. Я двигалась вдоль стены, чтобы определить размеры комнаты и обнаружить какой-нибудь другой выход – вторую дверь или окно. Когда я добралась до двери, то услышала разговор. Или, точнее сказать, спор. О фотографии.

– Какой фотографии? – Диего поднял руку. – Погоди, погоди. Может, лучше расскажешь все по порядку?

– Мне казалось, что это ты должен отвечать на мои вопросы. Разве мы не так договорились?

Диего едва хватало сил сдерживать нетерпение и тревогу. Ну как она не понимает, что, вынужденный бездействовать, он уже сходит с ума, пока Джакунда раскидывает свои бесчисленные сети и его люди рыщут вокруг, строя новые планы ее похищения?

– Я хочу сохранить тебе жизнь. И мне необходимо знать, о чем там шла речь. Что ты услышала?

Она так и взвилась с дивана.

– Почему? – ее голос поднялся до крика. – Ответь хотя бы на один простой вопрос, Диего. Почему ты хочешь сохранить мне жизнь?

Диего тоже оттолкнулся от дивана и встал, несмотря на боль, пронзившую его бедро.

– Потому что именно за это мне платят.

Он подался вперед, чтобы перенести центр тяжести на здоровую ногу, но в бедре снова полыхнула боль, резко кинув его тело вперед. Блю поймала его за плечи, но под его тяжестью потеряла равновесие, и они оба рухнули на диван.

Он придавил ее всем весом. Застонал, ударившись раненой рукой о подлокотник дивана. Блю выругалась.

Диего попытался скатиться с нее в тот самый момент, когда она сама начала стаскивать его в сторону.

Он снова застонал. Она замерла под ним.

– Тихо, тихо, – с трудом выдохнула она, ощущая на себе тяжесть его тела. – Осторожно, тебе же больно. – Сцепив зубы, Блю пыталась вытащить из-под него свою руку. – Сначала сдвинь ногу, а потом…

Диего поднял голову, и она умолкла на полуслове. Его лицо было в какой-нибудь паре дюймов от ее. Ему удалось высвободить здоровую руку и приподняться, но тем самым нижняя часть его тела еще сильнее вжалась между ее бедер. И ее внезапно расширившиеся зрачки подсказали ему, что этот факт от нее не ускользнул.

– Диего, – прошептала она.

– Я не хочу, чтобы ты пострадала, Блю.

Ее губы приоткрылись. Он с трудом сглотнул, умирая от желания еще раз ощутить на своих губах ее вкус.

– И дело не только в работе, – услышал он свое признание. – Я сам не хочу причинить тебе боль. То, что произошло на Красной скале…

Она приложила ладонь к его щеке, и Диего не смог закончить фразу. Почему одно лишь простое ее прикосновение пробуждает его к жизни?

– Не надо об этом, – тихонько сказала она. – Я верю тебе. По крайней мере, хочу верить, но мне необходимо знать, что происходит. Мне нужно знать правду.

Боже, как же ему хотелось рассказать ей все! И об отце, и о себе. О том, что он полюбил ее.

Глядя в ее глаза, Диего вел в душе упорную борьбу и не представлял, как ему выиграть сражение.

– Я не стану тебе лгать.

Он ничего не мог ей предложить. Единственное, что он мечтал отдать, ему не принадлежало. Он сам. Он даже не в силах был ее защитить. Теперь Диего это понял. Она была слишком дорога ему. Он не мог рассказать ей всей правды. Зато он мог попытаться сохранить ей жизнь.

Завтра же утром он откажется от задания.

Но сегодня… сегодня он еще раз насладится ее поцелуем.

Глава 8

Диего медленно приблизил губы к ее рту, давая ей возможность отвернуться, но в душе надеясь, что она этого не сделает.

Ее губы приоткрылись, и он жадно прильнул к ним.

Ее ладонь накрыла его щеку, скользнула вниз и назад, к шее, пальцы принялись нежно перебирать волосы. Ее прикосновения были лаской… любимой. Не временной партнерши, а любимой и единственной женщины.