Книга Заманчивые обещания - Сьюзен Симмонс

Сначала Трейс лишь касался ее кончиком языка, затем стал проникать все дальше, дальше и дальше в глубь ее рта, пока она не перестала понимать, кто из них дающий, а кто берущий.

Он жадно впился в нее губами, зубами и языком. Она чувствовала себя выпитой до дна, почти поглощенной им, словно стала частью его плоти и даже крови И она охотно, с неистовой страстью, безрассудно растворялась в нем.

Он погладил ее волосы, и Шайлер не могла бы с уверенностью сказать, произнес ли он слово «шелк» вслух или она просто прочла его мысли.

Трейс обнимал ее плечи, касался ее рук, талии, бедер, ягодиц, стремясь прильнуть к ней как можно сильнее, притягивая ее все ближе, требуя, чтобы она плотнее прижалась к нему. Затем он приподнял ее и развел ее бедра.

Их разделяла только ткань его белья и джинсов, ее тонкие брючки и еще более тонкие трусики. Шайлер слышала биение сердца Трейса, ощущала его желание, чувствовала его страсть. И свою — тоже.

Она услышала, как он произнес ее имя — раньше никто так его не произносил: нежно, сильно, выразительно, страстно — словно в одном слове слились и вопрос, и ответ. И этим словом было ее имя — «Шайлер».

Трейс понял, что ему совсем не важно, день на дворе или ночь. Целуя Шайлер, он вспыхивал, словно сухая лучина, к которой подносят спичку. И Шайлер тоже — вместе с ним.

Самоконтроль, здравый смысл, рассудок и даже его обычная осторожность — все исчезло в единый миг, тот самый, когда он прикоснулся губами к ее губам.

Ирония судьбы. Нет, это больше похоже на странную шутку, которую он сам ненамеренно сыграл с собой: когда дело касается этой женщины, он перестает держать себя в руках.

Он услышал звук ее имени, произнесенного голосом, совершенно не похожим на его:

— Шайлер.

— Трейс, — прошептала она в ответ.

Не важно, что она говорит, важно, что она делает с ним. Шайлер выпустила из рук шарф, который до этих пор создавал между ними тончайшую преграду. Незамеченный, он упал к ее ногам. Потянувшись, она обвила его шею руками. Ее прикосновение показалось ему таким прохладным на его разгоряченном теле.

Трейс жаждал ее прикосновения. Желал его. Но ему хотелось больше, чем ощущать невинную ласку ее рук у себя на шее и в волосах или чувствовать, как ее легчайшее дыхание касается его слуха. Он хотел, чтобы она коснулась его тела.

— Шайлер, — выдохнул он, — дотронься до меня.

— Я и так касаюсь тебя, — прошептала она.

Он слегка отклонился, долгим пристальным взглядом посмотрел ей в глаза и повторил свою просьбу:

— Коснись меня.

— Как?

— Как будто ты меня хочешь.

— Я и так хочу тебя. — Затем, чувствуя, как у нее перехватило дыхание, спросила: — Где?

Трейс напрягся.

— Здесь. — Он положил руку на свою грудь. — Здесь. — Он двинулся ниже, остановившись в области ребер. — И здесь. — Его ладонь замерла на животе.

Шайлер исполнила его желание. Она провела рукой по его плечу, вдоль руки, до кончиков пальцев, и обратно.

Потом она поменяла направление и медленно прошлась пальцами по его груди, на мгновение задержавшись, когда наткнулась на уплотнение твердого мужского соска под его рубашкой, а затем с любопытством пустилась на поиски второго.

Трейс задрожал.

Вытянув пальцы, Шайлер постаралась накрыть ладонями как можно большую площадь его тела и стала осторожно и медленно ласкать его — плечи, грудь, ребра и, наконец, живот, где ее руки замерли без движения.

Они оба чувствовали, насколько он возбужден, — его эрекция была несомненной, бесспорной, реальной и неопровержимой.

Трейс не мог говорить. Он молча поднял руки и нежно опустил их на плечи Шайлер. Затем с мучительной неспешностью провел ими вдоль ее тела.

У нее было прекрасное тело: ладное, крепкое, не слишком худое и при этом нежное и податливое. Он хотел видеть ее обнаженной, хотел касаться ее в таких местах, о которых до сих пор мог только мечтать.

Руки Трейса покоились на ее бедрах, когда они услышали стук двери неподалеку. Вероятно, это пришла очередная команда женщин, которые ежедневно чистили и скребли Грантвуд под бдительным оком миссис Данверз.

Чувственные чары были разрушены.

Трейс про себя чертыхнулся и опустил руки. Затем развернулся и пошел к выходу из чулана.

— Куда ты? — спросила его Шайлер.

— Принять душ, прежде чем мы отправимся к сестрам Фрик. — Он вдруг почувствовал досаду на нее, на себя, на весь этот чертов белый свет. — «Холодный душ», — добавил он про себя.

Глава 15

Создание, встретившее их у двери большого викторианского особняка, напомнило Шайлер экзотическую птицу. Ида Фрик предстала перед ними во всем фиолетовом: от шелковой веточки сирени в волосах и аметистовой броши на фиолетовом в горошек платье — до лиловых туфель на ногах.

— Это наши гости, сестра, — провозгласила она, прежде чем поздороваться с ними. — Добрый день, мисс Грант, мистер Баллинджер. Проходите, пожалуйста.

— Добрый день, мисс Фрик. Надеюсь, мы не слишком опоздали? — Трейс Баллинджер был сама любезность.

— Опоздали? — Женщина вдруг заволновалась. — Я бы не сказала. Я не смотрела на часы в последние несколько минут, но я абсолютно уверена, что вы не опоздали. — Она немного помолчала и затем прибавила: — Я бы также не сказала, что вы пришли слишком рано.

— Не приставай с пустяками, Ида, — послышался более низкий и спокойный голос Элламей Фрик. Из-за спины Иды вышла ее высокая сестра и уставилась на Шайлер. — Мы слышали, как ваша машина подъехала к дому. — Она переключила внимание на Трейса. — Вы как раз вовремя.

Что ж, хотя бы этот вопрос разрешился к вящему удовольствию всех присутствующих.

— Мы не должны держать мисс Грант и мистера Баллинджера на пороге, — недовольно пробубнила Ида, прищелкнув языком.

Ее сестра сгладила ситуацию:

— Сегодня мы будем пить чай в большой гостиной. Сюда, пожалуйста.

Мисс Ида Фрик взмахнула руками — как машет крыльями птица, собирающаяся взлететь — и прощебетала:

— Я считаю, что принимать гостей — ни с чем не сравнимое удовольствие, вы согласны? — Казалась, она была очень горда собой. — Я специально испекла кекс в честь вашего визита. Надеюсь, вам нравится кокосовый крем.

Трейс заверил ее, что так оно и есть.

Шайлер тем временем пыталась угадать, скольких гостей одновременно обычно принимают сестры Фрик.

Ида продолжала взволнованно щебетать:

— В детстве у нас были такие чудесные чаепития. Мама пекла всевозможные печенья, готовила разные лакомства. В гостиной накрывали стол для дам, а лимонад для детей подавался на кухне или на веранде, в зависимости от погоды. — Она повернулась к сестре: — Ты помнишь мамины чаепития, дорогая?