Книга Приманка для двоих - Лариса Кондрашова

Ей стало грустно. И обидно. Уж если лучшая подруга о ней такого невысокого мнения, что говорить тогда о случайно встреченных мужчинах!

— Пойду я, пожалуй, домой, — сказала Маргарита, поднимаясь из-за стола, на котором закуски — Люська любила размах, «выкатила» все, что в холодильнике было, — остались почти нетронутыми.

— Еще чего! — спохватилась Люська, приходя в себя. — И правда, для чего я тебя позвала? Устроить небольшой девичник, поговорить о нашем, о женском, о наболевшем, а сама разнюнилась. Никуда я тебя не отпущу… А то, что ревела… Так кому ж я, кроме лучшей подруги, могу показать свою слабость, зная, что она не будет злорадствовать… Тебе где постелить, в гостиной или со мной ляжешь?

— В гостиной.

— Правильно, тебе надо подумать, разобраться в себе. Может, это судьба знак подает.

— Какой?

— Не знаю какой, потом поймешь.

Маргарита, не выдержав, расхохоталась. Так непривычно ей было смотреть на Люську, неуверенную в себе, растерявшуюся, с размазанной на глазах тушью… Даже немного жалкую.

А ведь она так любила изображать из себя мать-командиршу, знающую ответы на все вопросы.

И на чем она сломалась? На том, что подруга, которую Люська всегда считала слабой и неуверенной в себе, вдруг оказалась способной на поступок, который ей был бы не по плечу.

Нет, пожалуй, это слишком сильно сказано. Люська не сломалась, она вдруг поняла, что не бывает всегда права, как она считала прежде. К сожалению, Маргарита много лет поддерживала в ней это заблуждение, не пытаясь как-то себя проявить или выделиться. Как когда-то давно она согласилась в их дружбе на роль ведомой, так и много лет этому принципу следовала.

Она и теперь вовсе не посягала на приоритеты, просто это получилось у нее само собой, и Маргарита, вместо того чтобы сожалеть о своем поступке, стыдиться его, вдруг выросла не только в глазах подруги, но и в собственных глазах.

Потому она и хохотала, из-за нелепости ситуации. В ответ на ее смех Люська лишь бледно улыбнулась:

— Ты права, это смешно.

Глава тринадцатая

Когда Максим выложил на стол банковскую упаковку сотенных купюр долларов, Димка отреагировал на нее самым странным образом.

— Это что, бутафорские? — полушепотом спросил он.

— Ты считаешь меня настолько бездушным, чтобы заподозрить в мистификации, когда мы стоим на краю финансовой пропасти? Вернее, стояли.

— Но я знаю совершенно точно, что такую сумму нам никто из знакомых дать не мог бы. Если, конечно, не залезть в чей-нибудь сейф.

— Теперь ты еще и подозреваешь во мне бандитские наклонности.

— Кому, как не мне, знать, что у тебя есть к этому способности, — сварливо сказал Димка, не сводя с пачки баксов жадных глаз. — То есть до сего момента ты их никак не проявил, но скрытый огонь в тебе я всегда чувствовал… Неужели здесь десять штук гринов?

— Десять — как один!

— Тогда мы сможем закончить строительство цеха, и еще на отделку салона останется! — закричал он, будто наконец очнувшись. — Ах вы, наши зелененькие, наши спасители! Наши волшебные листики!.. Постой, а где все-таки ты их взял?

— Занял у Саши Гуда.

— Что?! Ты встречался с первым мафиози города?

— Встречался, а что?

— Как это что! Да он нас за эти баксы разует, разденет и голыми в Африку пустит.

— Он одолжил их мне на год.

— Под какой процент?

— Это беспроцентный долг.

— Врешь! — Вскочивший было Димка бессильно рухнул обратно на стул.

— Предлагаешь ему их вернуть?

— О черт, Макс, ты прекрасно знаешь, мы не можем их вернуть!

— Тогда просто бери их и не скули.

— Нам помогут бандитские деньги! У кого-то их отбирают, а нам дают просто так. За красивые глазки… Кстати, откуда ты его знаешь?

— Когда-то мы учились в одном классе.

— В одном классе с Гудом? Врешь! Ты мне никогда не говорил об этом. Гуд не мог учиться в школе, как самый обыкновенный мальчишка. Его завезли с другой галактики злобные инопланетяне… Неужели когда-то он был самым обыкновенным учеником?

— Был. И не самым успевающим. До восьмого класса его дружно дотащили учителя. Я как-то и сам забыл о нем, но на днях… Ты помнишь наше отчаяние? Наверное, именно оно направило мои мысли в нужном направлении.

— Отчаянный ты парень! Знаешь, сколько на его совести загубленных жизней!

— Ты говоришь как актер на сцене.

— Это от растерянности. С другой стороны, говорят, бандиты так сентиментальны. Воспоминания детства, то да се… Он не удивился твоей просьбе?

— Я прежде поговорил с ним по телефону, а потом пошел на стрелку — так это у них называется?

— Я, как и ты, смотрел боевики. Подозрительно только, что он дал в долг без процентов. Сейчас и лучшие друзья на такое не идут.

— Он было пошутил: давай, говорит, под двадцать процентов. Я ему сказал, для нас это много.

— Ах вот оно что, значит, разговор все-таки был.

— Просто Саша думал, что я попрошу у него тысяч сто. Для него десять, как я понял, такие копейки.

— Хорошо бы и нам дожить до такого момента, когда мы будем считать десять тысяч баксов копейками.

— Бог даст, доживем. Давай лучше прикинем, сколько берем на производство, а сколько оставляем на мебельный салон.

То, как они приобрели этот салон, заслуживает отдельного рассказа.

Когда-то это был кинотеатр повторного фильма, из-за банкротства выставленный администрацией города на торги. Желающих его приобрести оказалось не много. Помещение находилось сравнительно далеко от центра и выглядело крайне запущенным.

Во время аукциона в зале кто-то возмущенно выкрикнул:

— Старую конюшню, и за такие деньги!

Но Димка настоял на покупке. Потому-то им потом и не хватило на строительство мебельного цеха.

— Подумаешь, далеко от центра. Сегодня далеко, завтра будет близко. Я узнавал, сюда ведут троллейбус и начиная со следующего месяца в этот район станут ходить еще две новые маршрутки.

Вообще их дуэт для производственной деятельности оказался весьма продуктивным. Димка на своей прежней работе научился не только даже на глаз определять качество древесины, но и заимел кучу знакомых «дровосеков», у которых в окрестных лесах были свои делянки.

Максим держал руку на пульсе мебельной торговой артерии — что и в каком ассортименте выпускают конкуренты, по какой цене, и им удалось почти без потерь втиснуться в плотные ряды мебельщиков, каковых в последнее время в крае развелось великое множество.