Книга Крепостная маркиза - Лариса Шкатула

— Вы же сами сказали, что он продавал собственные знания.

— Сказал. Но это всего лишь мое логическое умозаключение.

— Неужели так много можно открыть для себя всего лишь логикой? — посомневалась вслух Соня. Ее и саму всегда влекла к себе эта строгая наука, и совсем недавно она сама выстраивала некие логические цепочки.

— Неизмеримо много, — отозвался Патрик. — Если бы я был более усидчив, я бы стал неплохим ученым. Вы не находите, ваше сиятельство?

— Нахожу, — кивнула она. — А кем вы стали на самом деле?

Патрик вдруг смутился и сделал вид, что закашлялся.

— Думаю, что это не слишком интересно, — проговорил он нарочито равнодушно.

— А я как раз думаю, что именно это в вашей биографии и интересно. Потому, скорее всего, мы с вами не сдвинемся с места и все ваши домыслы и рассуждения только таковыми и останутся, если вы не скажете мне честно, для чего вы остались подле меня и… Второй вопрос я задам вам после того, как узнаю ответ на первый.

— Я отвечу на ваш вопрос, непременно отвечу, — заверил ее Патрик, — только хорошо бы не сегодня.

Вы даже не представляете, сколько у меня дел. И кроме всего прочего, у вас нет даже горничной. Представляю, как вы мучаетесь от необходимости самой одеваться и причесываться!

И он тут же ушел, словно горничная для Сони уже ждала его у ворот. Она украдкой оглядела себя. Что это вдруг Патрик заговорил о горничной? Княжна давно научилась самостоятельно ухаживать за собой.

Хотя, конечно, жить без служанки и впредь вовсе не собиралась.

Так и получилось, что прошло еще несколько дней после этого их разговора, прежде чем Соня смогла удовлетворить свое любопытство. Может, Патрик думал, что Соня забудет о своих вопросах. Или ему не хотелось отвечать честно?

— Этого сообразительного малого тоже порекомендовала нам мадам Фаншон, — сообщил Соне Патрик, указав ей на нового слугу, который суетился у конюшни, раскладывая под навесом промокшее под дождем сено.

Они с Соней в этот момент прохаживались по открытой веранде с узорными, потемневшими от времени перилами, на которую выходила одна из комнат замка. Шел дождь, но княжне захотелось немного побыть на свежем воздухе, и Патрик сопровождал ее.

Соне почему-то казалось, что именно сегодня молодой шотландец, как говаривала Агриппина, разверзнет уста.

Но Патрик говорил о чем угодно — сейчас вот о новом слуге, о том, что у арендаторов земли маркиза де Барраса — а значит, и Сониной — окончился срок аренды, о том, что на границах поместья непременно надо поставить изгородь, тогда можно будет завести собак, а то на ее участок забредают не только посторонние люди, но и коровы, овцы и прочая живность…

Соня не понимала, почему Патрик сам начал свой серьезный разговор, как он ей сказал, и сам же не торопится его продолжать. То ли он нарочно разжигал Сонино любопытство, то ли занимался какими-то очередными изысканиями, которые существенно переменили его взгляды…

— А почему вы сказали «тоже»? Разве у нас появился еще кто-то из слуг?

— Завтра появится, — важно доложил дворецкий.

Для покупки выезда пришлось израсходовать львиную долю денег, вырученных за перстень. Лошадей, по совету Патрика, купили не три, а две, да и карету стали использовать старую, на которой, видно, ездил еще отец, а то и дед покойного маркиза Антуана.

— Не огорчайтесь, ваше сиятельство, — успокаивал Соню Патрик, — как только мы разбогатеем, купим и третью лошадку, и новую карету…

Опять не обошлось без умения Патрика искать наиболее простой, а значит, менее дорогой путь. Он нашел где-то каретника, который в последнее время отошел от дел, но прежде славился золотыми руками. трех месяцев замужняя женщина. И по мужу должна носить совсем другую фамилию…

— У меня даже есть титул, — сказал он, но, заметив, как Соня от удивления и любопытства подалась вперед, посмотрел на нее внимательнее: мол, так ли уж это для нее важно? — и пояснил:

— Но больше ничего, кроме титула. Это все равно что носить шляпу с пером и при этом, прошу прощения, иметь драные панталоны.

Соня смутилась. За те несколько месяцев, что она уехала из отчего дома, княжна многому научилась. Вон даже берет уроки фехтования у мосье Жуо, но это вовсе не значит, что при ней можно так шутить. Патрик, кажется, понял свою ошибку, потому что тут же поправился:

— Простите, ваше сиятельство, я, кажется, чересчур увлекся рассказом.

— Общение с простолюдинами не идет вам на пользу, — высокомерно сказала Соня и тут же смешалась: чертов аристократизм прямо лезет из нее! Давно ли над нею висел дамоклов меч: ее могли отправить туда, где ей не только пришлось бы забыть о своем княжеском титуле, но и навеки стать чьей-нибудь рабыней. Причем вовсе не обязательно рабыней аристократа. Но полученные впечатления все-таки трудно ею усваиваются.

Однако роду Астаховых есть чем гордиться, и все ее предки гордились. Имели на то право благодаря особым талантам. Соня тоже гордится, хотя талантами бог ее обидел.

Но и о справедливости не стоит забывать. Вон Патрик сразу будто в себе замкнулся.

— Простите, — сказала она, — вырвалось.

— Бывает, — опять не удивился Патрик, — хочешь не хочешь, а корни все равно дают себя знать…

Кстати, мосье Жуо давал уроки и Патрику, который настоял, чтобы они оплачивались из его жалованья дворецкого. Странно, что оба до сих пор даже не оговорили сумму, которую Соня станет выплачивать ему за службу.

— Значит, для полного счастья вам не хватает только денег? — решила уточнить она. Неужели Патрик думает разбогатеть, работая на нее?

— Не только денег, — уточнил он хладнокровно, — но и любимой женщины, семьи, детей, своего дома…

— Не думаете же вы, что я могу вам все это дать?

— Было бы слишком самонадеянным с моей стороны так думать, — сказал Патрик. — Но вы и так уже много дали мне.

— Интересно, что? — удивилась Соня.

— Жизнь, — выговорил, как топором рубанул, Патрик. — Вы подарили мне жизнь. Пока я лежал у лесника в его домишке, я многие подробности узнал о том, что случилось на той злосчастной поляне. Несколько раз к дочери лесника приходила ее подруга.

И она рассказала, как вы тащили меня к карете и сколько заплатили за мое лечение… Лесник по прозвищу Авиценна оказался превосходным лекарем, но и ему пришлось побороться за мою жизнь…

— Патрик, вы еще так молоды. Вы вполне можете разбогатеть и получить на службе у какой-нибудь знатной и богатой особы то, чего вам не хватает для счастья. Сомневаюсь, что смогу вам помочь, даже открыв свою тайну. Возможно, пройдет очень много времени, прежде чем вы станете достаточно богатым, чтобы заиметь свой дом и семью… Клянусь, я пойму, если вы просто возьмете расчет и найдете место получше…