Книга Притяжение ночи. Шаг в пропасть - Сюзанна Брокман

Что ж, все складывается как нельзя лучше. И время подходящее. Какая-то часть Джоан была расстроена. Именно та часть, которая в свое время расстроилась, когда, во время экскурсии на Ниагарский водопад Джоан не поддалась желанию перескочить через ограду и прыгнуть вниз, в бурлящий поток падающей вспененной воды.

– Отлично, – сказала она в трубку. – Увидимся завтра.

– Отлично, – эхом отозвался Малдун. – Да. И вот что еще, Джоан…

– Что такое?

– Если вы еще раз назовете меня Джуниором, я пожалуюсь маме.

– Только что звонила Джоан из Коронадо, – сообщил Винс, остановившись у двери в спальню.

Чарли уже спала, свернувшись на широкой кровати в окружении старых писем, перевязанных тоненькой ленточкой, и стопочки блокнотов в матерчатых переплетах.

Письма от Джеймса.

И ее собственные дневники.

Первый раз он увидел блокнот с розами на обложке очень давно, десятилетия назад, когда Шарлотта поспешно убирала из спальни свои вещи и расчищала место для Винса.

Это случилось после того, как он буквально спикировал на персидский ковер, покрывавший пол в приемной сенатора Говарда. Столь неприятный инцидент произошел на четвертый день ожидания пятиминутной аудиенции, на которую у сенатора так и не нашлось времени.

Винс пытался протестовать, но Шарлотта настояла на своем. Она вызвала такси и привезла его к себе домой. Впрочем, он и не мог сопротивляться, поскольку его трясло от лихорадки и он почти потерял способность передвигаться самостоятельно. Винс ни за что не соглашался отправиться в госпиталь, хотя ему было так же неудобно заставлять девушку съезжать из собственной спальни, чтобы освободить для него место.

– Наша свободная комната очень маленькая, – пояснила она, помогая Винсу подняться на крыльцо небольшого дома, в котором жило две или три семьи, не больше, хотя по внешнему виду строения он не мог определить, сколько именно людей в нем обитало. И хотя само здание нуждалось в покраске, внутри домик оказался уютным и ухоженным. – Мы вряд ли сможем присматривать за вами в той комнате, потому что там, кроме кровати, ничего не помещается.

Позже он увидел эту свободную комнату. В ней действительно могла уместиться разве что детская кроватка. Джеймс и Шарлотта так и не воспользовались этой комнатой, наивно полагая, что впереди у них уйма времени и они еще успеют завести детей.

– Мама! – крикнула Шарлотта, умудрившись протащить Винса во входную дверь. Он поднял глаза и увидел в окне золотую звезду. Значит, в этом доме жила женщина, потерявшая на войне сына. – Эдна! Мне нужна ваша помощь!

Из кухни вышла женщина, вытирая руки полотенцем.

– Господи! – вскрикнула она и рванулась к ним.

– Мне нужно только выспаться, – пробормотал Винс, пока Шарлотта и ее свекровь наполовину тащили, наполовину подталкивали его по лестнице на второй этаж. – Я не хочу доставлять вам неудобств. Прошу вас, ничего не надо делать. Вы и так были слишком добры, когда привезли меня к себе.

– Он наотрез отказался ложиться в госпиталь, – пояснила Шарлотта свекрови. – Я не знала, как ему еще можно помочь.

– Он же совсем еще ребенок, – грустно констатировала мама Флетчер. Это была крупная женщина с седыми волосами и громким голосом, отчего Винсу сразу вспомнились монахини в его школе.

– Мне двадцать один год, – не удержался он. – Я достаточно взрослый, чтобы…

– Чтобы отправиться на войну и стать ее жертвой, – строго произнесла Шарлотта, заканчивая фразу. – Как, впрочем, и большинство молодых людей в Америке. Вот сюда, мама. В мою комнату.

Их было двое, а он один, поэтому они осторожно, но решительно повлекли его в спальню Шарлотты и уложили на ее кровать.

О боже! От простыней исходил ее аромат! Ему захотелось тотчас закрыть глаза и заснуть навсегда. И чтобы приятный запах духов Шарлотты Флетчер навевал ему сладкие сны.

– Одежду с него тоже надо снять, – отчетливо произнесла мама Флетчер. С таким голосом она могла бы выступать на сцене, но сейчас смысл ее слов с трудом проникал в его раскалывающуюся от боли голову. – Куда вас ранило, молодой человек?

Поврежденной оказалась правая нога, вернее, бедро, а еще точнее, область, прилегающая к самому интимному месту. По этой причине солдат, разумеется, не собирался позволять женщинам осматривать повязку, не говоря уже о самой ране.

– Мне нужно только выспаться, – повторил он, и комната тут же поплыла у него перед глазами. Лица обеих женщин, молодое – Шарлотты и второе, пожилое, оба такие озабоченные, завертелись и куда-то исчезли.

Винс очнулся совершенно голый, как будто только что родился, но мозг его работал на удивление ясно. Он увидел, что тело его частично накрыто простыней. Но, боже, именно «частично»!

Мама Флетчер протирала ему лоб прохладным влажным полотенцем, а Шарлотта… вот черт! Шарлотта перебинтовывала ему бедро. Боже, какая боль! Но хуже было не это. Смущение, которое испытал Винс, не поддавалось никакому описанию.

– Необходимо вызвать врача, – сказала Шарлотта. – Ему нужен пенициллин.

– Я позову доктора Барнса, – ответила мама Флетчер и сразу же вышла из комнаты. Он остался наедине с женщиной своей мечты, которой только что пришлось отодвинуть в сторону его яички, чтобы как следует перевязать раненую ногу.

– Не надо, – слабым голосом произнес Винс. – Не надо никаких врачей.

Шарлотта вздрогнула и посмотрела на него. Глаза у нее были ярко-голубые.

– Значит, вы проснулись…

– Я не хочу в госпиталь. Они меня сразу же увезут из Вашингтона. Мне… мне нужно одеться. Где моя одежда? – Он попытался отодвинуться, в то же время, стараясь оставаться под простыней. Затем Винс сделал усилие, намереваясь сесть, но она осторожно прижала его плечи к кровати, не давая двигаться.

– Вашу форму нужно постирать, – строго сообщила Шарлота. – Вы что же, спали в ней, что ли?

Она угадала.

– У вас сильный жар, вы весь горите. Она провела ладонями по его лбу и щекам. Они оказались такими прохладными и приятными, что ему захотелось закрыть глаза и снова погрузиться в сон. Но на этот раз ничего не получилось.

– Мне никак нельзя в госпиталь, я должен обязательно поговорить с сенатором Говардом. – Винс сосредоточил свой взгляд на ее голубых глазах. Несмотря на всю строгость поведения и полную, как ему казалось, неспособность улыбаться, Шарлотта была самой доброй во всей приемной сенатора. Он провел там несколько дней, и она одна каждое утро приветствовала его, называя «рядовой ДаКоста». Хотя она не обращалась к нему по имени, но все же несколько раз поговорила с ним. А однажды даже поделилась обедом, хотя у него не было никакого аппетита. Его мучила лихорадка, и Винсу было, конечно же, не до еды.