Книга Не оборачивайся - Мишель Ганьон

Она едва не расплакалась, когда монитор ожил — слава богу, лэптоп не пострадал, когда она спрыгнула с дерева.

Диалоговое окно оставалось открытым, Ноа вспомнила, как ее ладони касались шероховатой коры и холодный ветер проникал под одежду. Она содрогнулась.

И все же ей удалось сбежать. Без помощи А6М0 у нее бы ничего не вышло. А это уже что-то реальное.

Она отправила послание, состоящее из одного слова.

«Спасибо».

Прошло несколько минут, и она получила ответ.

«Пожалуйста».

«Почему ты мне помогаешь?» — напечатала Ноа.

«Это сложно. Хорошо, что ты от них убежала».

«Что происходит?»

На экране появилась знакомая ссылка на сайт с рекламой шампуня.

«Ты поймешь».

И А6М0 отключился.

Ноа смотрела на экран и раздумывала, стоит ли отследить в Интернете своего ангела-хранителя, но почувствовала, что это будет напрасной тратой времени. Он наверняка очень хороший хакер. К тому же такое поведение было бы невежливым. В конце концов, он (или она) ее спас.

Ноа положила ноги на краешек стула и подтянула колени к груди. Она понимала, что должна продолжить изучение файлов, но сейчас ей не хотелось этим заниматься. Она слишком устала, чтобы спать, и сомневалась, что сумеет уснуть в комнате с таким ярким освещением. Главный недостаток этого убежища — свет здесь не выключался.

Получалось, что ей было нечего делать. «Мейл-Плас», где она арендовала абонентский ящик, находился в Бруклайне, в получасе езды на метро. Они открывались в восемь тридцать, однако Ноа собиралась приехать туда на час раньше. Таким образом, у нее оставалось три часа.

Ноа вернулась к своей электронной почте. Очевидно, Валлас сдался, больше сообщений от него не было. Все остальное имело отношение к работе или являлось потоком бесполезной рекламы. На этот раз Ноа стало грустно. Если бы она умерла на том операционном столе, никто бы и не заметил.

Наверное, в этом все дело, сообразила она. По мере того, как дети взрослеют, они все реже возвращаются в Центр — либо попадают в исправительные заведения, либо убегают и живут на улицах. Некоторых Ноа узнавала в метро — они просили милостыню. Она знала, что многие должны ее помнить, но никто ни разу не попытался с ней заговорить.

Ноа нашла способ уйти от системы. Почти год она жила как невидимка. Но для «Службы охраны детства» она все еще оставалась сиротой, которая не раз сбегала от приемных родителей — распространенный случай в ее возрасте. Может быть, выбор пал на нее из-за того, что никто не заметит ее исчезновения?

Отслеживает ли система таких беглецов? Ноа уже доводилось входить в базу данных «Службы охраны детства», чтобы кое-что там изменить, когда она создавала для себя фальшивую приемную семью. Кроме того, девушка отправляла ежеквартальные доклады об успешных посещениях социальных работников. Они очень часто менялись — с тех пор, как в возрасте шести лет Ноа попала в систему, она познакомилась более чем с дюжиной разных людей. Кроме того, сирот нередко передавали от одного работника другому, нагрузка на каждого была огромной. Ноа не сомневалась, что никто не увидит ничего странного в ее случае.

Однако она привлекла чье-то внимание. В базе данных АФРМ хранились сотни файлов, и, возможно, она была не единственным подопытным кроликом.

За полчаса Ноа внимательно изучила виртуальную версию своей жизни. Одна страница посвящалась длинной последовательности приемных семей. Все они были по-своему запоминающимися, однако лишь о немногих у Ноа остались позитивные воспоминания. Два срока в исправительных заведениях: один продолжался несколько недель, другой — несколько месяцев.

Однако нигде Ноа не обнаружила того, что искала. Наконец она переместила курсор ниже и увидела адрес и контактную информацию о семье, в которой прожила месяц, когда ей было четырнадцать. На полях кто-то написал: «Сбежала».

«Что не вполне соответствует действительности», — подумала Ноа. Конечно, она убежала, но только из-за того, что ее новый «папа» гонялся за ней с зажженной сигаретой.

Тогда Ноа также нашла приют в комнате отдыха в «Марриотте». Потом она бродила по городу, пока не связалась с группой подростков, живущих под эстакадой автострады возле скейтпарка.[17]На третью ночь один из парней попытался ее изнасиловать. Она сумела отбиться, выбежала на улицу, и ее едва не сбила полицейская машина. Так она оказалась в исправительном заведении на три недели — поскольку сломала парню руку, когда от него отбивалась.

Потом ее снова отправили в Центр. Ноа научилась там существовать, когда ей исполнилось восемь, и перестала волноваться в день посещения возможных приемных родителей. К этому времени она понимала, что вероятность найти приемных родителей, которых интересует что-то еще, кроме тысячи долларов в месяц, положенных на ее содержание, ничуть не выше, чем встреча с Санта-Клаусом и пасхальным кроликом.

Но Центру требовались свободные места, поэтому рано или поздно Ноа приходилось отправляться в новую семью. Если бы она не овладела компьютером на таком высоком уровне, ее бы до сих пор перебрасывали из одной семьи в другую. Или произошло бы что-нибудь худшее.

Ноа уперлась подбородком в колени. Она явно стала исключением из общего правила. К тому времени, когда одинокий ребенок достигал ее возраста, ему либо удавалось найти приемную семью, с которой он мог дожить до заветного момента, когда ему исполнится восемнадцать, либо он убегал и оставался на улице.

Ноа попыталась вспомнить имена тех, кто сумел избавиться от опеки. Дулси Патрик, которая сбежала вскоре после того, как ей исполнилось пятнадцать. Дженни Фултон — с ней она прожила в одной комнате целый год, когда ей было двенадцать. Рэнди Квинна она видела в метро, где он просил милостыню. Один за другим Ноа проверила их имена в файлах «Службы охраны детства» и всякий раз находила слово «сбежал» или «сбежала» в конце страницы. Подростки пускались в бега так часто, что «Служба» ввела специальную форму, и Ноа это совсем не понравилось.

Больше ей ничего не удалось выяснить про детей, которых она когда-то знала. Впрочем, других источников информации о них попросту не существовало.

Ноа вспомнила ряды складских помещений, мимо которых пробегала. Неужели там на операционных столах лежали другие дети? Ей стало страшно.

Флешка Валласа все еще торчала из порта USB. Она выбрала файл со своим именем, но там были и сотни других. Ее интересовало, что хотели сделать с ней, поэтому она не стала изучать остальные. Теперь же решила их просмотреть.

Многие файлы имели непонятные названия: какие-то бесконечные научные термины. Ноа открыла те, где стояли имена, но там оказались отсканированные записи, сделанные неразборчивым почерком врачей.

Однако в середине одной из страниц внимание Ноа привлекло имя. Алекс Хербрук.