Книга Выданная замуж насильно - Лейла

- Почему ты мне не говорила? И зачем ты поехала туда зимой?

- В общем... знаешь... я вышла замуж.

- Так, теперь еще раз, помедленнее...

- Сурия, я вышла замуж.

- Да ты гонишь!

- Нет, Сурия, я замужем.

Мне стало стыдно, и я начала хлюпать носом. Я сказала так, будто это было мое желание: "я вышла замуж", а не "родители выдали меня замуж". Но она не купилась.

- И где ты его откопала? Ты ничего о нем не рассказывала!

Я продолжала врать.

- Мы с ним виделись каждое лето, встречались некоторое время. В этом году я снова влюбилась в него, и, собственно, вот... Он сделал мне предложение.

- Ага... да... но... ты никогда о нем не рассказывала.

- Это были просто летние встречи... Мы знакомы уже целую вечность.

Она хмуро смотрела на меня, пытаясь понять, действительно ли это любовь, но я больше ничего не сказала, а у меня в глазах, несмотря на все старания, стояли слезы.

- И... ты теперь счастлива, так?

- Конечно, счастлива.

Ужасно осозновать, что тебе никогда не очиститься от этого стыда. Стыдно, когда тебя бьют, стыдно, когда держат под замком, стыдно, когда выдают замуж. Стыдно врать счастливым людям. Стыдно не найти мужества сказать: "К черту!" - и уйти, хлопнуть дверью, когда тебе двадцать лет.

Сурия сделала вид, что верит мне, и больше не заговаривала об этом. Ее мать заметила следы хны на моих руках и кольцо на пальце, а затем выразительно посмотрела на свою дочь.

- О, да ты вышла замуж! Прими мои поздравления! Я позвоню твоей матери, чтобы и ее поздравить! Ты видела, Сурия? Ты видела? Лейла вышла замуж! - Она словно хотела сказать, что теперь никто не скажет обо мне дурного слова - не то, что о ее дочери.

Отец Сурии все время проводил в мечети и не знал, чем целыми днями занимается его дочь. Зато вечерами распекал ее за каждую оплошность: макияж, наряд, прическа... И братья тоже не отставали. Один из них открыто следил за сестрой с тех пор, как ее привязали к кровати за тот страшный проступок. Из-за него теперь она всегда была на волоске от срыва.

И все же Сурия отличалась от меня, поскольку нас по-разному воспитывали. Ей удавалось вполне благополучно выживать в этом мире "инквизиции". "Лейла, не позволяй этому затронуть тебя!" - любимое выражение Сурии. А я годами позволяла всему меня затронуть. Я хотела оставаться в одиночестве как можно дольше, особенно на работе. Лгать себе получалось так же просто, как дышать. Даже когда Муса остановился у нас на два месяца, я вела себя так, словно его не существовало или словно он был неким другом семьи.

- Выйди и поговори с мужем, - повторяла мне мать.

- Он мне еще не муж. И кстати, когда я должна вручить ему свою девственность?

- В день вашей свадьбы.

- Тогда извини, мы еще не женаты.

- Правильно. И ни в коем случае не позволяй ему ничего до свадьбы! Если он примется уговаривать или скажет, что ты его жена, не слушай его!

- Не буду, мама, не беспокойся.

Очередной парадокс: ступай к мужу, но если он захочет, чтобы ты стала его женой по-настоящему, откажи. Хоть в этом родители сошлись со мной, и то только потому что, воспользовавшись мной, Муса все еще мог отречься от меня. Пока данный аргумент позволял мне держать дистанцию, если он предлагал мне переспать с ним.

- Теперь мы муж и жена. Не имеет значения, сделаем мы это сейчас или позже.

Тогда я использовала садистские приемы.

- Ты меня любишь?

- Да.

- Так сильно, что готов целовать мне ноги?

- Да, я буду целовать твои и все, что пожелаешь.

- Тогда вперед, я разрешаю!

И он сделал это, болван. В тот самый момент в комнату вошла мама.

- Ты хоть представляешь, как сильно он тебя любит, раз целует твои ноги?!

Бедная мама. Я ни на секунду не поверила в эту его любовь.

Мои родители не думали, что Муса женится на мне только ради бумаг, - пусть это будет им оправданием. Он снова повторил: "Она сама решит, будем мы жить во Франции или в Марокко", - но на сей раз воздержался от упоминания Испании, где, по его словам, ему доводилось работать. Я так и не узнала, чем же Муса там занимался; во всяком случае, вида на жительство у него точно не было.

Я отправляла его спать в другое место, но он повторял свои попытки достаточно часто, зная, что я не побегу жаловаться, поскольку девушке не пристало говорить на "такие" темы с отцом. Отражать его наступления мне приходилось в одиночку.

- Я пока не твоя жена, так что не прикасайся ко мне! Что я буду делать в нашу брачную ночь, если твоя мать потребует показать ей кровь?

- Об этом не беспокойся - все решаю я, и никто другой.

К счастью, нас нечасто оставляли одних. Я по-прежнему работала, правда, только в дневное время - ночная работа закончилась, и теперь я чередовала утренние и послеобеденные смены. По утрам я уходила в половине пятого и возвращалась в половине второго. Во вторую смену я уходила в полдень и возвращалась не раньше девяти вечера. Но, когда он вновь принимался приставать ко мне, перспектива пресловутой первой брачной ночи ужасала меня. Как всегда, я просто старалась отогнать мысли о грозящем мне несчастье.

Официальная, роскошная свадьба в Марокко была назначена на лето, поскольку у моих родителей не было времени организовывать ее зимой. Свадебное торжество стоит уйму денег, и нередко семьи влезают в долги, чтобы сделать это событие незабываемым. Для некоторых девушек день свадьбы становится лучшим в их жизни. Но для меня здесь не было ничего радостного.

Все в церемонии оценивается: жених, невеста, как они встречают друг друга, качество угощений, украшений и нарядов. Гостям интересно разузнать подробности торжества, чтобы потом было что рассказывать другим. В любом случае вы навлекаете на себя поток строжайшей критики. Даже если вы подадите кушанья на блюдах из чистого золота, гости все равно найдут, к чему придраться, - хоть к тому, как нарезан хлеб. Они все разберут досконально, тем более, если им незнакомы жених или невеста. Гости пересчитают каждый волосок. Он красив, она страшна как смертный грех, или наоборот. Наконец они вынесут свой приговор, а семьи тем временем будут подсчитывать свои расходы.

Вот так создается репутация: что скажут о свадьбе - то и разлетится среди народа. Иногда после этого репутация матерей оказывается загубленной напрочь, ведь именно они несут ответственность за "товарный вид". "Эта женщина устроила третьесортную свадьбу! На ее месте, признаться, я бы и вовсе не стала ничего затевать!" Или еще: "Она организовала свадьбу во французском стиле! Лучше бы вообще ничего не делала!"

"Во французском стиле" означает, что торжество было скромным, тогда как свадьба в "марокканском стиле" словно сошла со страниц "Тысяча и одной ночи".