Книга Секреты прошлого - Кэти Келли

Теперь Элизабет работала бухгалтером в крупном модельном агентстве, где начинала моделью. Несмотря на принадлежность к миру моды, кузине Мэгги были чужды заносчивость и капризность.

В Сиэтле было на восемь часов меньше, и Элизабет как раз принялась за обед. Собственно, горсть орехов и кураги трудно назвать полноценным обедом, но Элизабет по-прежнему держала себя в строгих рамках, не желая набирать вес.

— Привет, как дела? — спросила она, энергично жуя, отчего голос звучал невнятно.

— Да так, нормально, — уклончиво ответила Мэгги. — Слышала о том, что случилось с моей мамой?

— Да, папа рассказал. — Отец Элизабет приходился братом отцу Мэгги. — Какой-то у тебя нехороший тон. Ты точно в порядке? — с подозрением спросила Элизабет.

Она была отличным психологом, а во время телефонного разговора безошибочно могла определить, какое настроение владеет собеседником, даже если разговор был сугубо деловым.

— Ммм… — помялась Мэгги.

— Выкладывай, в чем дело.

— Я и говорю, у мамы…

— Кроме мамы! — потребовала Элизабет.

— С чего ты вообще взяла…

— Дорогуша, я половину своей сознательной жизни общаюсь с людьми по телефону и давно собаку съела на всех этих вздохах и полутонах. Знаешь ведь, мне постоянно приходится звонить всяким моделькам, вытаскивать из них клешами сведения вроде того, не травят ли они себя кокаином, не болеют ли анорексией, спят ли с агентами и прочее. Я чую фальшь в твоих ответах, Сардинка!

— Я застукала Грея с другой женщиной.

В трубке повисло молчание, после которого Элизабет воскликнула:

— Вот гад! Говнюк чертов!

— Не знала, что в Америке все еще законны ругательные слова, — невесело усмехнулась Мэгги. — Не боишься, что случайные слушатели затаскают тебя по судам? Это в Ирландии можно обматерить прохожего, а он лишь обматерит тебя в ответ.

— Подобную ситуацию можно прокомментировать еще более хлестким выражением, так что я еще сдержалась. — Элизабет хмыкнула и повторила с чувством: — Говнюк чертов!

— Полностью согласна.

— Он все еще жив?

— Даже все его зубы при нем.

— Надо было выбить каждый с особой жестокостью и сделать из них ожерелье.

Мэгги рассмеялась, впервые за целый день искренне. У Элизабет был особый дар, она могла превратить любую, даже самую ужасающую, ситуацию в нелепый комикс, достойный смеха. У Мэгги немного отлегло от сердца, потому что она смогла разделить беду на двоих.

— Возможно, стоило врезать ему покрепче, но бедняга был так занят своей четырнадцатилетней любовницей — боюсь, не заметил бы комариного укуса!

— Четырнадцатилетней! — ахнула Элизабет.

— Это я для красного словца. На самом деле ей около двадцати. И она дьявольски хороша! Понимаешь, окажись она уродиной… или будь у нее обыкновенная, среднестатистическая внешность, мой ужас был бы не так силен. — Мэгги судорожно вздохнула. — А так это не только предательство, но и удар по самолюбию, да еще какой!

— Ох, Мэгги… — В голосе Элизабет было море сочувствия. Она много сил приложила для того, чтобы ее рыжая кузина поверила в себя и прониклась самоуважением, но борьба была тщетной. А гадкий поступок Грея сводил все усилия на нет. — Жаль, что я сейчас так далеко от тебя, Сардинка. Я бы обняла тебя! Крепко-крепко. — Она помолчала. — Ну и что ты намерена делать?

— Папа позвонил и сообщил о том, что мама в больнице. Так что у меня появился отличный предлог для поспешного бегства. Ты же знаешь, бегать я умею.

— Родители знают?

— Нет. Я бы не выдержала их сочувствия.

Мэгги услышала какие-то посторонние голоса в трубке — ее кузину позвали по имени.

— Прости, мне пора. Созвонимся завтра?

— Хорошо.

Мэгги нажала «Отбой» и рассеянно посмотрела на багаж, по-прежнему ютившийся у двери. Ей совсем не улыбалось потрошить содержимое чемоданов и раскладывать вещи по полкам старой детской, с которой было связано столько нехороших воспоминаний. Еще достать из кладовой кукольную голову, которой можно делать прически и наносить макияж, и она снова вернется в свои одиннадцать лет!

Будучи маленькой девочкой, Мэгги много читала, пытаясь укрыться в вымышленных мирах от суровой действительности. С тех пор прошло много лет, но она по-прежнему жила в царстве фантазий, где в конечном итоге добро торжествовало над злом, а упорная, терпеливая женщина находила своего принца. Увы, книги не предупреждали о том, что и принц способен на предательство, а девичье сердце, которое он держит в ладонях, представляет для него не большую ценность, чем охотничий трофей.

Мэгги жевала шоколад, не обращая внимания на то, что перепачкала им пальцы. Сложись все иначе, сейчас она сидела бы рядом с Греем в гостиной их общей квартиры, ела пиццу и не думала ни о чем плохом.

Да-да, она делилась бы с Греем новостями, рассказывала в лицах, кто и какую литературу выбрал, а Грей бы смеялся, повторяя, что в ней погибла великая актриса. Такой простой сценарий, ежедневный, почти рутинный вечер в компании Грея казался теперь финалом удивительной сказки, несбыточной мечтой, и у Мэгги сжималось сердце при мысли об этом. Каково будет проснуться среди ночи и не ощутить рядом теплое тело любимого, такое знакомое, такое родное? Каково чистить зубы без ощущения, что соприкасаешься с Греем локтями, не смеяться, разбрызгивая изо рта на зеркало зубную пасту? Каково не натягивать вечерами футболки любимого, пропитанные знакомым запахом?

Привычные мелочи, такие не важные в прошлом, теперь казались огромными, наполнялись особой значимостью. Мэгги вспомнилось даже то, как она развешивала на радиаторах рубашки Грея, чтобы они побыстрее высохли. Все осталось в прошлом. Ее предали, ею пренебрегли как ненужным человеком, на мнение которого можно плевать.

Она снова лежала на своей детской кровати и чувствовала себя так, словно вообще ничего не добилась в жизни.

Глава 7

Уроки художественного мастерства, которые вела миссис Девлин, разительно отличались от всех остальных. Для начала сама Кристи Девлин совершенно не походила на стандартного учителя, хотя давно не была юной практиканткой. Что бы она ни носила: простые джинсы с рубашкой или блузки с длинными шелковыми юбками, широкие ремни, сапожки на каблуках или простые кроссовки, причудливые украшения, — все ей невероятно шло. Даже миссис Хипсон, красотка, выбиравшая элегантные брючные костюмы и яркий макияж, казалась на фоне Кристи Девлин просто расфуфыренной цыпочкой в безвкусных тряпках. Кристи обладала безупречным вкусом и умела сочетать несочетаемое, ее наряды были полны какого-то богемного шика.

Но манера одеваться не шла ни в какое сравнение с умением подать себя и свое видение мира. Кристи никогда не пыталась унифицировать учеников, не навязывала никаких стандартов, считая, что каждый из них по-своему уникален. В отличие от других учителей она не любила «уроки для галочки», всякий раз умело удивляя ребят и подталкивая к размышлениям.