Книга Нубук - Роман Сенчин

— А, эт самое, — осторожно произнес я, — может, через Андрюху попробовать? У него же знакомые есть…

— Да ты пойми — его с героином взяли. Прямо когда сдавал… с поличным! Это сразу лет пять, не меньше.

— Н-да-а…

Мне сейчас представился почему-то не Макс, сидящий на нарах в тесной, вонючей, забитой небритыми, страшными уркаганами камере, а его девушка Лора. Как она без него? Что сейчас делает?.. Я, кажется, ни разу не видел их по отдельности… Нет, видел, конечно, но очень редко, да и невозможно их представить отдельно друг от друга — они действительно как одно целое. А теперь… Лет пять, не меньше…

Володька потянул к себе папку с бумагами, раскрыл было и тут же захлопнул. Простонал:

— Вечно что-нибудь. Работать надо, а тут… Ты, кстати, в СКК ездил?

— Да, конечно, — кивнул я и полез во внутренний карман куртки. Двенадцать тысяч рублей. Вот…

Володька принял деньги, завернутые в копию доверенности. И тут же сорвал на мне раздражение:

— Сколько раз говорить, чтоб не мял документы! Заведи себе папку… Помахал причудливо изогнутой бумажкой. — И на что это похоже?! Как задницу, блин, подтерли…

Вовремя заворковал телефон. Шеф резко дернулся, схватил трубку.

— Алло! Да!.. — Секунду-другую послушал, и лицо его посветлело: — Да, конечно, узнал. Доброе утро!.. Хм, правда, у нас тут не особенно доброе… Да проблемы опять… Да нет, так, свое…

Я догадался, что это Юля, и пошел на склад. Тем более были там дела «скотчевать коробки», как называл это Володька.

Дело в том, что нераспроданную обувь нам возвращали как попало, разные модели вперемешку в полуразвалившихся коробках, а то и просто в маленьких, где умещается лишь одна пара. И вот, чтоб сдать товар новым продавцам, нужно было рассортировать, по новой сложить обувь в нормальную тару и заклеить скотчем. Тогда уж можно отправлять… Работа физически не тяжелая, но медленная и утомительная. Надо следить, чтоб модель в коробке была одна, цвет, размер.

На днях нам вернули пар триста, и всё, конечно, кучей, как попало. Теперь нужно было разобраться, упаковать как положено и попытаться сбыть в другом месте… Володька вчера между делом сказал, что в Петрозаводск надо съездить и с грузом отправит, скорее всего, меня… На ходу обмолвился, но это не значит, что просто так, — он ничего не говорит просто так, не забывает…

— Что, пашешь? — шутливо, примирительно спросил, появляясь на складе.

— Да вроде. — Я сделал вид, что обижен за выговор насчет помятой доверенности; еще бы — привез целых двенадцать тысяч и в благодарность вот получил…

— Слушай, — Володька кашлянул, — мне тут надо съездить срочно на пару часов. Если кто звонить будет, скажи, что я на сотовом. Лады?

Я пожал плечами и тоном недовольного начальника разрешил:

— Ну давай.

Юля, наверное, вызвала. Надо ее куда-нибудь в солярий или в бутик свозить. Если б по делу, не стал бы Володька мяться и покашливать.

2

— И надолго?

— Ну как… Товар надо разбросать по точкам, деньги собрать. Пару дней займет, думаю…

Марина спрашивала меня об этом раз третий, но я не раздражался, а терпеливо объяснял. Да и спрашивала наверняка лишь затем, чтоб прижаться ко мне и тихонько признаться:

— Я очень буду ждать, дорогой.

Я обнимал ее и обещал:

— Я быстро.

Мы доехали вместе до «Садовой». Здесь нам надо было расставаться — мне наверх по эскалатору, на склад, а Марине переходить на «Сенную площадь» и ехать до своей «Петроградской», в ДК… Но прощаться в метро и мне и ей показалось как-то нехорошо, мы поднялись вместе и сейчас стояли на мосточке через канал Грибоедова.

Было совсем тепло, мягко надувал ароматный парной ветерок, и странным казалось, что вода канала еще подо льдом.

— Весна, совсем весна, — сладко вздохнула Марина. — Тоже бы поехать куда-нибудь. Вместе.

— Только не в командировку! — с шутливым испугом предупредил я.

— Да хоть в командировку, но вместе.

— Смотри, — показал я на лед, — какие проталины интересные. Полукруглые, как чешуя.

Марина послушно заинтересовалась:

— Из-за чего так, интересно? Может, из-за течения?

— Какое тут течение… — Я пробежал взглядом по льду. Этих проталин было множество, они чуть блестели от лучей солнца… — Действительно, как рыба какая-то. Или нет — как змея. Извивается.

— Да, — кивнула Марина, — город прямой, правильный, только этот канал геометрию нарушает. — И она хихикнула.

— Ну, — я не согласился, — Мойка тоже кривая.

— Но ведь не настолько.

— Не настолько…

Я приподнял ее лицо и крепко поцеловал в губы; Марина с готовностью обхватила меня, прижалась и сама стала целовать мои губы, щеки, глаза, что-то еще успевая приговаривать.

Странное дело, а может, совсем и не странное — Марина стала другой с тех пор, как мы поселились под одной крышей. И наши отношения изменились. Теперь нас уже не тянуло вечерами в клуб, мы с удовольствием проводили свободное время дома. Я сидел в кресле перед телевизором, пил «Невское» или жиденький чай, Марина, забравшись с ногами на диван, вязала… Да, она любила вязать, и это было для нее точно какой-то разгрузкой, лечением от тяжести минувшего дня и в то же время зарядкой перед днем будущим… Время от времени я отрывался от экрана и смотрел на нее, такую уютную в тонком халатике, в белых шерстяных носках… Она позвякивала спицами, или сосредоточенно считала петли, беззвучно шевеля губами, или подвязывала цветную нитку для узора и, почувствовав мой взгляд, поднимала глаза, улыбалась, посылала воздушный поцелуй. Я отвечал ей тем же, по телу разливалась теплая, щекочущая волна, я потягивался, тихо стонал. Может, это и было счастьем…

Она называла меня «дорогой». Хм, старомодное словцо, но зато такое надежное, будто мы уже прожили в мире и согласии лет двадцать и еще проживем так же хорошо много-много…

— Что ж, — я отогнул рукав куртки, взглянул на часы, — надо идтить. «Газель», наверно, пришла. Еще грузиться, инструкцию получать от шефа…

— А сколько уже? — со страхом и надеждой спросила Марина.

— Без пятнадцати десять.

— Ой, мне через десять минут надо за стойку! Все, — она торопливо чмокнула меня в щеку, — я побежала.

Я обнял ее, прижался к ее мягким, сладковатым от помады губам своими. Она, такая еще напряженная секунду назад, обмякла, прикрыла глаза…

— Роман, блин, ты где шатаешься?! — Володька встретил меня с коробкой в руках у ворот склада. — Мне, что ль, за тебя…

— С Маринкой прощался, — честно объяснил я.

Его раздражение сменилось улыбкой. Он передал коробку стоящему в будке грузовичка шоферу, хитровато прищурился: