Книга Князь Тавриды - Николай Гейнце
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этими драгоценными свойствами правительница государства приобрела себе не только обожание подданных, но и удивление, скажем более, поклонение иноземных современников.
Становится понятным, почему восторженный Потемкин мог создать себе в благоговении к императрице почти религиозный культ, которому готов был принести всякие жертвы на разрушенном алтаре своей первой, чистой любви.
Прошло более шести лет.
Положение Григория Александровича в служебном отношении и при дворе было далеко не таково, чтобы вполне удовлетворить его колоссальное честолюбие.
Он за это время успел, однако, быть пожалованным в камергеры.
Это было в 1768 году, а за год перед этим он был командирован с двумя ротами своего полка в Москву, где тогда собралась известная Большая комиссия для составления «Уложения».
В ней Потемкин участвовал в качестве опекуна депутатов от татар и других иноверцев, выбравших его «по той причине, что они не довольно знают русский язык», а также был членом комиссии духовно-гражданской.
Но все эти ранги, повторяем, были мелки для души, жаждавшей громких подвигов, богатства, власти, славы.
А такою несомненно была душа Потемкина.
Он убедился наконец что во дворце, где кишели интриги и было так много конкурентов, ему не найти желаемой грандиозной фортуны и решил искать ее на поле битвы.
Наступил 1769 год.
Была объявлена война Турции.
Григорий Александрович, продолжая находиться в Москве в составе Большой комиссии, обратился еще в конце 1768 года к государыне с умно и ловко написанным письмом, целью которого было произвести впечатление на императрицу. Он просил в нем дозволения ехать в армию.
Вот что писал он в нем, между прочим:
«Беспримерные Вашего Величества попечения о пользе общей учиняет отечество наше для нас любезным. Долг подданической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим… Я ваши милости видел, с признанием вникал премудрые указания Ваши и старался быть добрым гражданином. Но высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится во всей своей силе, когда мне, для славы Вашего Величества, удастся кровь пролить. Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей, и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем…»
Цель была достигнута.
В заседании Большой комиссии 2 января 1769 года маршал собрания Бибиков объявил, что «господин опекун от иноверцев и член комиссии духовно-гражданской, Григорий Потемкин, по высочайшему Ее Императорского Величества соизволению, отправляется в армию волонтером».
Григорий Александрович был переименован из камергеров в генерал-майоры. Ему было всего тридцать лет.
С современной точки зрения, такая карьера может быть названа более чем блестящей, но в описываемую нами эпоху для лиц, приближенных к государыне, подобное повышение было заурядным.
Русская армия находилась под начальством князя Голицына, осаждавшего крепость Хотин на Днестре.
Эта при Екатерине первая война с турками, как известно, была рядом блестящих побед и торжеств русского оружия.
Русские войска покрыли себя неувядаемою славою под начальством графа Румянцева-Задунайского, назначенного на смену князя Голицына.
Выгодный мир при Кучук-Кайнарджи завершил разгром Турок при Ларге и Кагуле.
Эта же война доставила первые лавры Потемкину.
Во все это время продолжения военных действий с 1769 по 1774 год Григорий Александрович командовал отдельным отрядом и участвовал в сражениях при Фокшанах, Ларге, Кагуле, при осаде Силистрии и за свою распорядительность и личную храбрости получил чин генерал-поручика и ордена святой Анны I степени и Святого Георгия 3-го класса.
Изучив еще ранее в Петербурге конную службу, Потемкия оказался не только лихим кавалеристом, но и прекрасным организатором кавалерийской атаки, что он блестяще доказал вскоре по прибытии его в армию.
Князь Голицын во всеподданейшем рапорте о поражении Молдаванжи-паши, в августе 1769 года, писал императрице между прочим, следующее:
«Непосредственно рекомендую Вашему Величеству мужество и искусство, которое оказал в сем деле генерал-майор Потемкин, ибо кавалерия наша до сего времени не действовала с такою стройностью и мужеством, как в сей раз, под командою вышеозначенного генерал-майора».
Но и среди треволнений военной жизни, под свистом пуль, при радостных победных кликах, Потемкин душой стремился в Петербург, во дворец, к той, чей образ жил непрестанно в его душе.
Там был источник величия, милости и богатств.
Там жила «державная властительница», внимание которой, один благосклонный взгляд стоили, в его глазах, неизмеримо более истребления несметных полчищ врагов, взятия десятков крепостей.
Образ русской Минервы не покидал его воображения и был для него путеводной звездой среди опасностей военных подвигов.
Он верил в эту звезду.
Он стремился снова под ее животворные лучи.
Счастье ему благоприятствовало и на этот раз.
Выбор главнокомандующего армией графа Румянцева-Задунайского, отправлявшего курьера с донесениями к императрице, пал на Григорий Александровича.
В конце 1770 года он прибыл в Петербург с отличными рекомендациями графа.
В письме Задунайского перечислялись заслуги Потемкина:
«Сей чиновник, имеющий большие способности, может сделать земле, где театр войны состоял, обширные и дальновидные замечания, которые по свойствам своим заслуживают быть удостоенными высочайшего внимания и уважения, а посему и вверены ему для донесения вам многие обстоятельства, к пользе службы и славе империи относящиеся».
«Обширные и дальновидные замечания», о которых говорит Румянцев, вероятнее всего, были те грандиозные планы восторженного фантазера Потемкина, которые вылились впоследствии в форму знаменитого «греческого проекта», пугавшего так Европу в прошлом столетии и стоящего еще и теперь перед ней грозным привидением в образе «восточного вопроса».
Государыня благосклонно приняла и выслушала прибывшего с поля битвы Григория Александровича, но, увы, он понял, что час его возвышения при дворе не пробил.
Он пробыл в Петербурге несколько месяцев.
Положение его было далеко не из блестящих, даже по части денежной. Он, впрочем, нуждался в деньгах и ранее.
Незначительный сравнительно с потребностями светской жизни доход с его имения заставлял его влезть в долги, даже мелкие; так, он задолжал несколько сот рублей мещанину Яковкину.
