Книга Без срока давности - Константин Гурьев

Нина Сергеевна решительно поднялась.

— Здравствуйте, Иван Прокопьевич, меня зовут Нина Сергеевна. Наконец-то мы встретились. Я уж думала…

— Не говорите так громко. Я хорошо слышу, — перебил ее хозяин.

Он улыбнулся, и Нине Сергеевне показалось — ехидно! Но — сдержалась, села.

— Таточка сейчас подаст нам чай, — продолжил хозяин. — А вы пока рассказывайте, что же вас привело в гости к старику.

А глаза-то у него не стариковские, это ее правильно предупреждали. Глаза у него — многие молодые позавидуют — хоть и смотрят на нее через толстенные стекла очков. Оправа, между прочим, похоже, золотая. Ну, может, позолоченные. Но модная, точно, значит, делали не так давно. Нина Сергеевна сама носила очки, и в этом разбиралась.

— Иван Прокопьевич, — начала Нина Сергеевна. — Я журналистка крупного интернет-издания. Интернет — это…

— Я знаю, что такое Интернет, — снова перебил хозяин.

Сделал он это совершенно естественно, без попытки как-то осадить. Просто ставил свои условия. Вот сукин сын! Нина Сергеевна начинала сердиться.

— Тем лучше, — изобразила она улыбку.

— Как называется ваше издание? — не упускал инициативу хозяин.

— В данный момент это несущественно, потому что я пользуюсь статусом, так сказать, свободного художника. Если вы знакомы с Интернетом, то понимаете, какая конкурентная борьба на этом рынке. Вот, за счет этого я и живу. Когда наклевывается хороший материал, я предлагаю его разным изданиям и, естественно, выбираю лучшие условия.

— Разумно, — согласился с ее доводами хозяин. — Ну, давайте чаи гонять. Чай — не водка, беседе не помешает. Итак, что вас привело ко мне?

Он все так же владел инициативой и отдавать ее не собирался.

«Ну, что же, — решилась Нина Сергеевна, — сам просишь».

— Давайте договоримся, что я не буду открывать свои источники информации. Это люди никогда меня не обманывали, и я им верю.

— Ваше право, — откликнулся хозяин.

Нет, он решительно не изменился за годы вынужденного простоя. Все в нем было таким, как ей рассказывали те, кто знавал его тогда, в семидесятые-восьмидесятые.

И вообще, был ли этот пресловутый «простой»? Может, просто изменилась форма использования высококлассного специалиста?

В ту пору Иван Прокопьевич Рабельник работал в милиции. Начинал простым оперативником, потом пошел на повышение, а заканчивал службу заместителем начальника областного УВД по уголовному розыску. Смутные времена перестройки перетерпел кое-как, а в конце восьмидесятых ушел на пенсию.

Кстати, многих этим решением обрадовал, многим жизнь облегчил. Потому что убрать Рабельника против его воли было бы трудно. Мало того, что хороший работник, так у него еще в верхах много друзей и хороших знакомых. Каждая система этим и держится. Вроде чин у человека невелик, а за счет связей большие дела делать может.

Правда, Рабельник никакими «делами» заниматься не стал.

Оказалось, что есть у него домик в деревне неподалеку от города, сад большой, огород. Рядом лесок, богатый грибами, речка тихонько течет, рыбка плещется. В общем — рай пенсионера! Туда Рабельник с женой и уехал, а в квартире осталась дочь. Видимо, эта самая Татьяна Ивановна.

Ну, да это все пустяки. Никому бы и в голову не пришло беспокоить старика, ушедшего на покой. Дело было в другом, и это «другое» у Рабельника следовало получить. Получить, во что бы то ни стало!

— Вот я и хочу у вас узнать ответы на вопросы, которые у меня уже есть. Учтите, что за информацию я плачу, и плачу хорошо, — снова начала Нина Сергеевна. — Получается так, что вы, пожалуй, единственный из оставшихся в живых знали Тихонова Степана Степановича.

Она замолчала, ожидая хоть какого-нибудь ответа, но Рабельник молчал.

Пришлось спрашивать снова:

— Это так?

— Тихонов, Тихонов… Что-то знакомое, — кажется, согласился Рабельник. — Погодите, погодите. А где и кем он работал?

— Иван Прокопьевич, вы с ним дружили многие годы, а потом сели в его кресло заместителя начальника УВД, — напомнила гостья. — Утверждают, что по его рекомендации.

Терпение ее уже было на пределе.

— Да? Так и говорят? Странно. А кто это вам говорил?

— Послушайте, — Нина Сергеевна повернулась к дочери Рабельника. — Я готова заплатить хорошие деньги за ту информацию, которая мне нужна. Если можете — воздействуйте на вашего отца.

— А вы сами попробуйте, — усмехнулась Таточка.

Вот дура тупая! Не хочет думать. Ну, ладно, последний шанс.

— Иван Прокопьевич, в вашей биографии есть факты, о которых и сейчас многие хотели бы узнать подробнее, понимаете? — сощурила глаза Нина Сергеевна. — Я вам предлагаю обмен информацией и деньги в придачу.

Нина Сергеевна подалась вперед и голосу придала некую задушевность:

— Соглашайтесь.

— Да, никак я в толк взять не могу, что вам от меня нужно-то, — развел руками Рабельник. — Вы что-то бродите вокруг да около.

— Вы Тихонова вспомнили?

— Ну, вспомнил.

— Он вам отдавал когда-то свой архив. Большой такой саквояж, старинный, из свиной кожи.

— Ишь ты! — восхитился Рабельник. — Про саквояж-то откуда узнали?

— Неважно. Важно, где сейчас этот саквояж со всем своим содержимым?

— Саквояж?

— Саквояж.

— Так, получается, вам не мои рассказы нужны, а тот самый саквояж?

В голосе Рабельника слышалась обида.

— Значит, и денег за рассказ я не получу?

— Получите, конечно, Иван Прокопьевич! И деньги получите, и ту самую информацию, о которой я говорила. Все мои предложения в силе.

Рабельник поднял ладонь, будто останавливая поток речи. Помолчал.

— Ну, а как я могу вам верить? Я вам все отдам, а вы обманете. Ни денег, ни информации.

Все! Чаша терпения Нины Степановны переполнилась. Надо переходить к следующему этапу.

— Ну, давайте так, — сыграла она радостное оживление. — Вы сейчас предъявляете мне саквояж. После этого я звоню своей помощнице, и она привозит деньги. Между прочим, тысячу долларов.

— Тысячу долларов? — удивился Рабельник. — Так, что же вы молчали-то? Погодите пару минут. Я же его не на виду держу. И зашаркал куда-то к себе.

«Издевается еще, хрен старый, — подумала Нина Сергеевна. — Ну, ладно, поиграй, поиграй».

Но Рабельник вернулся почти сразу, поставил на стол саквояж.

Нина Сергеевна подалась было вперед, но он остановил:

— По уговору. Пусть несут деньга. (Ну, никто тебя за язык не тянул.)