Книга Врач - убийца - Джеймс Уайт

Землянин Маннен много лет работал диагностом. Его помощь, его понимание проблем Селдаля были бы бесценны – в особенности же потому, что он хотел поделиться своими соображениями добровольно, и вдобавок Лиорену не нужно было тратить время на то, чтобы скрыть истинную причину своих расспросов. Однако тарланин понимал, что за это ему придется заплатить непомерно высокую цену. Пациент даже не представлял, какие болезненные раны предстояло разбередить Лиорену.

Но прежде чем Лиорен успел ответить, губы Маннена разъехались в особенной землянской гримасе, которой представители этого вида порой реагировали на юмор либо выражали дружелюбие или сочувствие.

– А я-то... еще думал... что мне труднее всех, – прошептал старик.

Глава 11

В дальнейшем визиты Лиорена к Маннену стали более продолжительными, абсолютно конфиденциальными и совершенно не такими болезненными, как предполагал тарланин.

Он попросил Гредличли – Старшую сестру той палаты, где лежал Маннен, – извещать его всякий раз, когда больной приходил в сознание и был в состоянии принимать посетителей, независимо от больничного распорядка. Такое случалось и среди ночи. Прежде чем согласиться на посещение Лиореном Маннена, Гредличли пошла и получила согласие самого старика. До сих пор Маннен не принимал никого, кроме хирурга, совершавшего плановые обходы, поэтому Гредличли была крайне удивлена, когда Маннен распорядился пускать к нему Лиорена в любое время дня и ночи.

Ча Трат же сказала Лиорену, что у нее недостаточно оснований для того, чтобы прерывать сон или бросать другую, более важную работу ради того, чтобы мчаться к Маннену вместе с Лиореном и продолжать изучение дела Селдаля – в конце концов это дело поручили Лиорену. Правда, Ча Трат не отказывалась помогать тарланину в других делах – лишь бы они не создавали для нее больших личных неудобств. В результате соммарадванка присутствовала только на самом первом визите Лиорена к Маннену.

Во время третьего посещения бывшего диагноста Лиорен с огромным облегчением узнал, что старика интересует не только Кромзаг, однако был несколько разочарован тем, что не продвинулся в изучении характера Селдаля, и очень удивлен, что большую часть времени Маннен рассказывает о себе.

– При всем моем уважении к вам, доктор, – сказал как-то Лиорен после одного особо длительного фрагмента самодиагностики Маннена. – Я не располагаю мнемограммой землянина, которая дала бы мне возможность составить собственное мнение о вашем случае. Кроме того, я сотрудник Отделения Психологии, и мне не разрешена медицинская практика. Ваш лечащий врач – Селдаль, а он...

– А он разговаривает со мной... словно я... грудной младенец, – ворвался в речь Лиорена Маннен. – Или... пациент... пребывающий в предсмертной... агонии. Вы-то... хотя бы... не предлагаете... ввести мне... смертельную дозу... из милосердия. Вы тут затем... чтобы... собрать сведения... о Селдале... и в ответ... удовлетворить мое... любопытство... насчет вас. Нет, я не так... боюсь самой смерти... как того, что... у меня слишком много... времени на мысли... о ней.

– Вам больно, доктор?

– Черт подери... сами же знаете, что... не больно. – Голос Маннена от злости звучал громче обычного. – Это... раньше, давно... когда были плохие анестетики... они так угнетали непроизвольные мышечные... функции... они приносили больному... не меньше мук... чем сама боль. Тогда медику нечего было... терзаться и... критиковать себя... и больные на тот свет... отправлялись быстрее. А теперь мы научились... избавлять больных... от боли... практически без... побочных эффектов... и мне нечего делать... как только ждать... какой из моих... внутренних органов... откажет первым.

Я бы не позволил, – закончил тираду Маннен, – Селдалю копаться... в моих внутренностях... но эта закупорка... действительно досаждала мне.

– Я вам очень сочувствую, – вздохнул Лиорен. – Потому что я тоже хочу умереть. Но вы-то можете без боли, с гордостью оглянуться на свое прошлое, вам не так страшно ждать близкой кончины. У меня же в прошлом только вина и одиночество, а сейчас – только страдания, которые я принужден терпеть, пока не...

– Вы правда мне сочувствуете, Лиорен, – вмешался Маннен. – Вы производите на меня впечатление... создания гордого и бесчувственного... какой-то очень умелой... органической целительной машины. Катастрофа на Кромзаге показала... что в машине есть поломка. Вы хотите эту машину... уничтожить... а О'Мара хочет починить. Не знаю... кого из вас... ждет успех.

– Я бы никогда, – возразил Лиорен, – не стал прибегать к самоуничтожению для того, чтобы избежать наказания.

– Обычному сотруднику госпиталя, – продолжал свою мысль Маннен, – я бы такого... не сказал... не сказал бы... таких обидных слов. Я знаю, вы думаете, что заслуживаете... и таких слов... и даже хуже... и не ждете от меня... извинений... Но я прошу у вас... прощения... потому что... приношу вам такую боль... Я не знал, что такая... боль бывает... Я вам делаю больно... и ничего не говорю своим друзьям... когда они ко мне... приходят... не хочу, чтобы они знали... что я просто... мстительный старик.

И прежде чем Лиорен успел открыть рот и возразить, Маннен прошептал:

– Я принес боль... существу, которое... мне боли не причиняло. Оправдаться я могу... только если сумею вам... помочь... сведениями о Селдале. Когда он придет ко мне... завтра утром... я задам ему... хитрые... очень личные... вопросы... Я не упомяну... о вас... и он ни за что... не заподозрит ничего такого...

– Спасибо, – поблагодарил Маннена Лиорен. – Но я не понимаю, как вы сможете спросить...

– А очень даже просто, – сказал Маннен, и голос его снова зазвучал громче. – Селдаль – Старший врач... а я был... пока меня не понизили до должности... больного... диагностом. Селдаль будет рад... ответить на мои вопросы... по трем причинам. Из уважения к моему... прежнему рангу... из-за того, что не станет... смеяться над тяжелым больным... который, может... и говорит-то в последний раз... в жизни, а особенно потому... что я с ним не разговаривал ни разу... – только за три дня до операции. И если я... не сумею добыть... никаких полезных сведений... значит... никаких сведений и нет вовсе.

Смертельно больное создание решило совершить, вероятно, самое последнее дело в своей жизни – помочь ему, Лиорену, выполнить поручение касательно Селдаля, – то есть сделать то, чего никто другой сделать не мог. А все потому, что это создание сказало в адрес Лиорена несколько невежливых слов. Лиорен всегда считал, что ни в коем случае нельзя вступать с больными в эмоциональное общение, потому что безличный, чисто клинический подход всегда лучше соответствует интересам пациента – а ведь Маннен даже не был пациентом Лиорена.

Но как-то уж так получилось, что изучение поведения налладжимца стало не единственной заботой тарланина.

– Благодарю вас вновь, – тихо проговорил Лиорен. – Но скажите, почему вы испытываете боль, в существование которой не верили? Разве вы не говорили, что анестетики лишают вас всякой боли? Или вы говорите о нефизической боли?