Книга 2012. Дерево Жизни - Евгений Ничипурук

Нью-ЙоркВ это же время

Когда Джеймс Хук случайно увидел набросок пятой работы Вильяма Херста, ему стало страшно. Нет, вовсе не потому, что на картине было изображено нечто ужасное. Нет. Напротив. Работа была проста и мила. Она сильно отличалась от всего, что рисовал Херст до этого. Но несмотря на то, что это был еще совсем далекий от завершения эскиз, он словно иглой пронзил сердце Хука… Он был чудовищен по своей силе… Хук почувствовал себя ребенком, которого отрывают от груди матери. Он вдруг осознал себя страшно одиноким и брошенным. Он почувствовал, как что-то у него внутри надламывается. И холодок пробежал у него по груди. Впервые в жизни он испытывал такое. Это странное чувство граничило с настоящим животным ужасом. Когда боишься чего-то, чего совсем не знаешь, но что-то внутри тебя, возможно тот самый инстинкт самосохранения, говорит, что «дело дрянь». И Джеймс Хук решил позвонить в полицию. Он набрал детективу Вилсону сначала на мобильный, который оказался вне зоны доступа, потом на рабочий, где ему сказали, что Вилсона уже какой день нет на работе. Но ему можно оставить сообщения.

Хук оставил Вилсону следующее послание: «Не знаю, как продвигается ваше расследование. Но порой мне кажется, что работы Вильяма наносят психологические травмы зрителям. В его картинах есть что-то, способное вызывать настолько сильные эмоции, что желание убить… лишь маленькая толика огромной гаммы чувств, скрывающихся в этом необратимом энергетическом потоке, который бьет бешеным напором с этих бесконечно талантливых работ. Ваши покойники наверняка были людьми со слабой психикой. Подозреваю, что и их убийца тоже слишком впечатлителен. Не знаю, поможет ли вам моя тирада. Но я решил поделиться с вами своими наблюдениями… Это был Джеймс Хук».

Повесив трубку Джеймс испытал некоторое облегчение. Будто он позвонил по телефону доверия. Ему надо было хоть кому-то сказать, что он чувствует. Не факт, что он выбрал правильного адресата, но все же… Зато он выговорился. Теперь ему было намного легче. Ведь ему предстояла организация беспрецедентного в истории современного искусства показа одной-единственной работы. Пятой работы Вильяма Херста. Никогда еще представление картины не проходило с применением стольких самых передовых средств массовой информации. Момент, когда покрывало будет сдернуто с полотна, будет передаваться крупнейшими телеканалами мира и всеми крупными Интернет-порталами. На презентацию картины аккредитовались более трехсот журналистов от всех значимых СМИ. Это баснословный успех. Конечно, это успех гениального художника, но есть здесь и заслуга Джеймса Хука – самого гениального арт-менеджера. Думая об этом, Джеймс заметно повеселел. Он стоял на мансарде у Вильяма Херста и ждал, когда художник проснется, чтобы обсудить детали презентации. Величайший гений современности решился на особенно эксцентричную выходку. Презентацию последней, пятой, работы Вильям назначил в Токио.

– Но почему Токио? – спросил недовольный Джеймс, которому совершенно не хотелось переживать в ближайшее время восемнадцать часов полета.

– Потому что все должно быть очень честно, – ответил Херст.

Что тут такого честного и почему именно япошки должны первыми увидеть картину, Джеймс так и не смог выяснить. Он покорно забронировал два билета первого класса и позвонил в дружескую логистическую компанию, чтобы максимально оперативно и корректно организовать доставку картины в Токио. Покупая билеты на самолет, Джеймс в очередной раз присвистнул от удивления, глядя на дату рождения в паспорте своего подопечного. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Вильям, будучи вдвое старше его, выглядел гораздо моложе.

Херст также заявил ему, что на этот раз скажет несколько слов прессе. А потому надо было дать право задать вопрос кому-то абсолютно исключительному, влиятельному, но в то же время очень корректному. Ожидая Херста, Джеймс не удержался и приоткрыл край ткани, скрывающий картину от посторонних глаз. Он понимал, что это не очень хорошо, но любопытство взяло вверх… Чуть придя в себя от потрясения, позвонив Вилсону и выговорившись, Хук стал фантазировать, а чем собственно он мог бы заняться после. После презентации пятой работы. Ведь Херст заявил, что это его последняя картина и больше он рисовать не собирается. Хука это, конечно же, несколько огорчало, но он надеялся, что теперь с его паблисити его наперебой будут приглашать на работу лучшие галеристы мира. Пока он размышлял об этом, зазвонил его мобильный.

– Джеймс Хук? – спросил приятный женский голос.

– Да, это я, – ответил Хук и сразу приосанился.

– С вами будет говорить глава департамента особых вопросов, соединяю, – сказала девушка и повесила Хука на «холд».

Джеймс никогда не слышал ни о каком департаменте особых вопросов и решил было повесить трубку, но не успел. В мобильном раздался хриплый мужской голос:

– Джеймс, здравствуйте. Это Роберт О’Нил. Мы не знакомы. Да и не было смысла… – сказал голос с хрипотцой.

– Здрасте… – ответил Джеймс.

– Выгляните в окно, Джеймс. Это уберет необходимость всяких объяснений.

Хук нехотя подошел к мансардному окну и, привстав на цыпочки, кое-как сумел разглядеть улицу. Напротив парадной Херста стояло несколько больших черных машин GMC. Возле них стояло человек семь в черных костюмах. Люди приветливо помахали Джеймсу руками.

– Джеймс, – продолжил голос в трубке, – я хочу, чтобы вы поняли, что у вас есть друзья. Вы отлично работаете. Возможно, когда вся эта кутерьма закончится, мы сможем найти для вас отличное место в государственном департаменте. У вас будет серьезная карьера.

– Мы… кто мы? – проблеял Хук.

– Мы – это группа людей и организаций, которым не безразлично будущее страны. Вы ведь из таких же людей, Джеймс?

– Да… но…

– Послушайте. Вы просто должны делать то, что делаете, и то, что у вас хорошо получается. Вильям Херст находится под нашей опекой, и с ним ничего не должно случиться. Вы же понимаете меня?

– А что с ним…

– Просто все эти ваши звонки… они могут смущать людей. И это может привести к какому-то результату. Херст великий художник, и им гордится вся страна. Давайте не будем сеять никому не нужную панику. Вы меня понимаете?

– Да, кажется…

– Ну вот и славно. Осталось совсем немного. У вас много дел. Ни о чем не беспокойтесь. Просто хорошо выполняйте свою работу, и вам воздастся.

– Я не о чем не беспокоюсь… – проканючил Хук.

– Отлично. Джеймс… вы верите в Бога?

– Что?

– Вы верите в Бога? – спросил голос очень строго.

– Да… наверное… а при чем здесь это? – Голос Джеймса слегка дрожал.

– Просто… если что-то пойдет не так, вам не поможет даже Бог, – сказал мужчина в телефоне и повесил трубку.

Джеймс выглянул в окно. Никаких машин и людей в черном, как будто их и не было вообще никогда.

Хук вытер пот со лба и для себя решил, что после двадцать третьего декабря уедет в продолжительный отпуск. В Таиланд или на Филиппины. Недельки на три. И чтобы никаких мобильников. Он открыл записную книжку и начал обзванивать известных журналистов, прощупывая их лояльность, дабы выбрать пару-тройку, которым можно было бы позволить задать вопросы Херсту.