Книга Последнее решение - Томаш Колодзейчак

Если он согласится на сотрудничество с парксами, доступ к его разуму будет облегчен.

– Почему я должен сотрудничать с вами, Чужими, если я отказал в этом таким же людям, как я, только представляющим интересы не Гладиуса, а Доминии? Я – человек… И я не продаюсь.

– Потому что люди из Доминии – твои враги, а мы – нет. Мы хотим мира. Мы не намерены силой отнимать твою землю. У нас нет желания охотиться за твоими друзьями и товарищами по оружию. Мы выглядим иначе, и у нас иной разум, но мы так же, как и ты, верим, что нельзя силой навязывать другим свою власть. Подумай, с кем ты связан больше, кто в действительности является членом той же цивилизации, что и ты. Существа, подобные тебе, с двумя руками и ногами, но психически ненормальные, готовые убивать во имя власти, влияния и обогащения? А может, те, кто отличаются от тебя физически, но тождественны духовно, верят в свободу, в закон, в мир? Кто ближе твоей расе: мы или они?!

Даниель не ответил. Он подошел к резервуару, почти уткнулся носом в стенку и принялся рассматривать висящую внутри «пародию» на человека. Из нескольких утолщений, расположенных на стенках резервуара, выбегали тонкие проволочки. Некоторые врастали в тело деформанта, другие проходили навылет сквозь него. Только сейчас Даниель мог как следует рассмотреть Лико. У деформированного тельца было сантиметров шестьдесят длины и непропорционально большая голова, покрытая синими дорожками электрических контуров и отверстиями доступа к нервной системе.

«Действительно ли он ощущает собственное Я?» – подумал Бондари и почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине. Меж тем неподвижный до того человечек сделал два резких движения руками, чуть не сорвав несколько жилок. Потом широко раскрыл рот в подобии улыбки. У него был беззубый рот и деформированный язык, помеченный рядам цветных слотов, в которые можно было внести окончания сетевых каналов.

– Почему я должен вам верить? Что вы можете мне предложить?

Деформант закрыл рот, замер. Снова превратился в свернувшийся клубок органической материи. Неужели отреагировал на вопрос Даниеля? С таким же успехом он просто мог быть искусственно возбужден управляющим им парксом, чтобы обмануть человека. У Даниеля не было возможности прояснить эти сомнения.

– Свободу. На тебя идет охота. Тебя преследует гладианская армия, солярные резиденты, может, и твои бывшие компаньоны. Как знать, кто еще? Не думаю, что мы единственная раса, интересующаяся коргардами. Мы дадим тебе свободу. Сфабрикуем легенду, изменим тело, поможем покинуть систему Гладиуса и обеспечим средствами существования в том месте, куда ты убежишь.

– Как?

– Ты действительно хочешь знать? Так же, как мы делаем агентов. В нашем распоряжении есть несколько индивидуальностей, которых мы держим в состоянии готовности. Ты получишь одну из них. Мы перестроим твое тело так, чтобы ты прошел стандартный тест на тождественность.

– А новое тело вы дать не можете?

– Можем, но не хотим. У нас не так много человеческих тел с хорошо подготовленной легендой.

– Трудна же у вас работенка, – Даниель невольно усмехнулся, – в нашей системе.

– Война. Твое правительство вело борьбу не на жизнь, а на смерть с агентурой Доминии. Теперь соляры уничтожают приверженцев прежней власти. В правительстве идет соперничество различных групп за влияние, гангстеры используют неразбериху и ликвидацию танаторских служб. Ты прав – создавать собственную агентуру в таких условиях нелегко. Тем более если живешь в сорока трех километрах под поверхностью окраинного спутника… Ты воспринял мои последние слова как саркастическую шутку?

– Довольно слабую. Чего вдруг такой вопрос?

– Конверсия нелегка. Мы работаем над обогащением стилистических возможностей речи и техники передачи.

– Вашим агентам следует больше тренироваться. – Даниель припомнил странный язык, которым пользовался человек-динозавр.

– Это не подлежит ни малейшему сомнению. Будешь работать на нас?

– Стоит мне отдать вам все, что я знаю, и вы убьете меня.

– Если не отдашь – тоже убьем. Выхода у тебя нет.

– Есть. Я могу умереть.

– Мы знаем, что ты способен на самоубийство либо какое-нибудь другое иррациональное действие. Мы знаем о тебе много. Но хотим, чтобы ты нам поверил. Мы сделаем жест доброй воли. Попытаемся отстроить и активировать твой боевой сопроцессор. После операции ты нам ответишь. Подумай. Может, придумаешь какую-нибудь гарантию безопасности для себя. У тебя есть время до завтра.

На стенном экране контуры тела паркса начали расплываться, через мгновение Чужой исчез, будто растворился в воде. Экран погас.

Даниель постучал пальцем по стеклу, отделявшему его от деформанта.

То, что оплетенное сетью световодов существо – не человек, а лишь органический процессор, выращенный из человеческого эмбриона, уже не шокировало его. Почти.

– Как тебе служится? – спросил Даниель и тут же сам себе ответил: Скверно. Похоже, не очень-то о тебе забоятся. Поверь, парень, видик у тебя не того.

– Но благодаря им я живу! – Голос звучал так же, как во время недавнего разговора. Даниель почувствовал, что в небольшой комнате появился кто-то новый, хотя не раскрылась ни одна дверь и никто не вошел.

Лико открыл глаза.

– Живу! – повторил он, хотя его губы даже не пошевелились.

* * *

– Война идет за информацию, самый ценный материал. Не за металлы, мегатонны которых можно найти в любой планетной системе. Не за энергию, потому что ее без ограничений поставляют солнца. Не за землю – сотни новооткрытых планет по-прежнему ждут своих колонизаторов. И не за женщин врага.

– Даже если предположить, что у врага вообще есть женщины. – Даниель уже научился не нервничая смотреть на деформанта.

Кулаки робота-носителя сжались, как всегда, когда Даниель подходил слишком близко. Одновременно развернулись металлические листы, плотно закрывающие маленькое тельце. Выращиваемый годами Лико был слишком ценен, чтобы подвергать его малейшему риску. Если б Бондари не отреагировал на безмолвное предостережение и попытался дотронуться до деформанта, паукообразный робот-носитель просто убил бы его. Вероятнее всего электрическим разрядом. Просто. Архаично. Эффективно.

– Все эти потребности мне чужды. Я их не понимаю.

– Тогда как же ты можешь быть хорошим транслятором? Жажда власти и желание обрести соответствующий общественный статус – элементарные человеческие потребности. Не понимая их – невозможно правильно переводить.

– Я старюсь. Я работаю над этим. Можно сказать – развиваюсь. Хотя это, пожалуй, слабо компонуется с моим положением.

– Слабо, – подтвердил Даниель.

Каждая встреча с деформантом заново пробуждала в нем одновременно и ужас и уважение. Если бы это вырожденное существо сумело общаться с парксами так же хорошо, как с людьми, оно было бы немалой загадкой для земных кибертехников.