Книга Зрячий - Олег Быстров

– Ну да, – тихо проговорил я. – Элколкост танцем отпугивал от пещеры врагов. Ты обещанием любви приманиваешь клиентов. И был кто-то еще, кто считал, что танец, бой и любовь – три грани одного процесса. Танцем можно убивать, любовью – воевать, а войну превращаться в любовный танец. Когда же созидать?..

Какой-то миг Венера еще улыбалась, а потом улыбка ее угасла, как свечка под порывом ветра.

– Не знаю, Зрячий…

Вслед за улыбкой угасла и беседа. Венера сделалась задумчивой и печальной, рассеянно докурила папиросу, допила одним глотком свой необычный чай.

– Пока, Мартин… – Ее пышная фигура в несуразном индейском платье растаяла за дверью.

Значит, всё правильно. Венера знала Ворона и не забыла его. Сказанные когда-то слова запали в душу, и сегодня она пользуется одним из принципов друга юности. Может, даже сама не понимая этого до конца. И опять древние сказки, теперь о танцовщице Лейле. А за сказками – действенный метод работы, использование для финта особого внутреннего состояния – состояния танца. Как уж там она это проделывает, не знаю, да и не столь это важно, результаты у Венеры вполне на уровне. Но вот для Ворона этот путь вряд ли был приемлем. Тот любил оружие, любил драку, схватку. Обожал клинки. Но и про танцы упоминал, и про любовь… Триединство процесса… Есть над чем подумать.

Поняв, что начальства сегодня не дождаться и в отделе мне больше делать нечего, я ушел.

* * *

Покинув Агентство, я решил посвятить вечер изучению холодного оружия. Вспомнил лавку, где можно купить нужные книжки, а по пути решил зайти перекусить. Рядом расположилось чудное местечко под названием «Blue café», воспетое популярным артистом. В заведении тихо, прилично и кормят вкусно. Небольшой уютный зал на полдюжины столиков, пятачок для танцев посередине и струнный квартет. Состав музыкантов постоянный: две девушки-скрипачки, брюнетка и блондинка, обе хорошенькие; пожилой альт во фраке и с гривой седеющих волос (мне почему-то кажется, что он руководитель) и улыбчивый молодой виолончелист.

Девушки в коротких темных платьях не стоят на месте: приплясывают, выходят в зал и общаются с посетителями. Классическую музыку здесь играют редко, чаще народные песенки, переложенные для струнных инструментов, попурри из модных мелодий и оперетт. Всё это создает приятную и непринужденную атмосферу.

Я зашел – колокольчик на двери мелодично звякнул – и занял столик у входа так, чтобы лучше видеть оркестр. Свежекупленый глянцевый каталог положил рядом.

Посетителей было немного. В дальнем углу зала справа сидели четверо студентов: куртки с нашивками Университета, потертые синие штаны, какие в моде у нынешней молодежи, и ботинки на толстой подошве. На столе возвышались две большие бутыли красного вина: видно, ребята что-то праздновали. Одна бутыль была уже наполовину пуста.

Слева от меня расположилась парочка: молодой, приличного вида человек угощал мороженым свою барышню с внешностью институтки.

Чуть дальше приютилась благообразная старушка – старомодная шляпка с искусственными цветами, платье в оборочках. На столе зонтик и крохотная сумочка, какие были в ходу, наверное, полвека назад. Старушка чинно лакомилась пирожным, которые здесь делали на редкость вкусными.

Подошла симпатичная миниатюрная официантка в идеально чистом переднике и с заколкой в волосах. Я заказал котлету по-домашнему с гарниром из молодых стручков сладкого перца и свежими овощами, штрудель и чай.

Оркестранты находились прямо передо мной, пробовали инструменты. В ожидании заказа я открыл было каталог, но вскоре отодвинул его на край стола – читать не хотелось. Хотелось сидеть расслабленно в ожидании ужина: любоваться симпатичными скрипачками, слушать музыку и забыть хоть на время страшные сказки, героев и злодеев, директора и та́йников…

Заиграли «Раз-два-три», развеселую и очень популярную в этом сезоне песенку. Одна из девушек, блондинка, двинулась по залу, подошла к компании студентов. Склонившись к молодому человеку с шапкой светлых спутанных волос, играла будто для него одного и улыбалась. Парень притоптывал ногой в огромном башмаке с квадратным носком, весело подпевал, компания разразилась радостными криками. Они подзывали вторую скрипачку, и та двинулась к столику, не переставая играть.

Все это выглядело забавно, хотелось подхватить незатейливый мотивчик, я даже начал мурлыкать себе под нос слова песни, отбивать пальцами такт по столешнице и потому, наверное, не сразу уловил изменение, произошедшее в зале. Будто начал сгущаться воздух, и дышать стало труднее. И вдруг словно прогрохотало где-то вдали – то ли гром нежданной грозы, то ли хлопок крыльев гигантской птицы. И острое чувство тревоги родилось в груди, захотелось вдруг крикнуть в пространство: осторожно!..

Но крикнуть я не успел. Вообще ничего не успел, потому что в следующий миг все в зале разом сошли с ума – и события понеслись вскачь.

Светловолосый студент, не переставая улыбаться, схватил блондинку за руку и резко потянул к себе. Жалобно всхлипнув, смолкла скрипка. Девушка не удержалась на ногах и прянула к студенту, который уже вставал. Парень резко вывернул руку музыкантши, та согнулась, а студент со всего маха ударил ее ногой в живот. Пинок чудовищного квадратного ботинка подбросил хрупкое тело, скрипачка безжизненно рухнула наземь. С коротким тоскливым звуком отлетела скрипка…

В этот момент приблизилась вторая музыкантша и, не переставая играть и улыбаться, с ходу хлестко и сильно двинула светловолосого острым носком туфельки в коленную чашечку. Тот согнулся, неразборчиво вскрикнув, а девушка принялась хлестать его смычком. Хрупкая вещь превратилась в опасное оружие. Брызнула кровь…

Студенты повскакивали с мест, роняя стулья, и те, дребезжа, разлетались по мраморному полу. Альтист прекратил игру и бросился к столику, зажав в правой руке инструмент как дубину. Девица с институтской внешностью истошно завизжала, а ее кавалер вскочил, растерянно озираясь по сторонам. Лишь я и нахохлившаяся, как птичка, старушка оставались на местах, да еще виолончелист продолжал играть свою партию, на лице его застыла мертвая улыбка, словно нарисованная красным по белому.

Безумство раскручивалось на глазах. Альтист сцепился с высоким и плечистым студентом: разбил об него свой альт, схватился за стул… Студент отвечал размашистыми ударами кулаков. Музыкант раскачивался, но не падал и отбивался обломками стула. Дрались яростно, не издавая ни звука.

Блондинка лежала под столом, не подавая признаков жизни. Брюнетка продолжала наседать на светлого, тот был уже весь в крови, но не прекращал попыток ухватить девушку за горло.

Тем временем двое оставшихся студентов, один темный и рябой, другой русоволосый, схватились с молодым человеком приличного вида. Тот ловко уходил от ударов, приседал, крутился на месте. Столы мешали студентам, и они отталкивали их сильными пинками. Пнули и тот, за которым сидела старушка, окаменевшая от всего этого бедлама. Та неожиданно резво вскочила, схватила зонтик и резко, с разворота, всадила его острый конец студенту в глаз. Тот рухнул, как подкошенный.