Книга Скверна - Сергей Малицкий

– Ути, – шевельнулись губы.

Она вбежала в шатер через секунду. Замерла перед ложем, расплылась в улыбке, с этой же улыбкой обернулась к вошедшему за ней Джофалу, опустилась на колени, прижалась к щеке Слагсмала щекой. Вент медленно, с трудом согнул левую руку, обнял Ути, посмотрел на Джофала и очень тихо, но твердо сказал:

– Выступаем!

– Но… – запротестовала Ути.

– Выступаем через десять дней. Я встану. Мои Тимор и Обстинар. Твои, Джофал, как ты и хотел – Касаду и, если захочешь, Махру.

– Это хорошо, – расплылся в широкой улыбке Джофал. – Не люблю я эти горные крепостенки.

– Встретимся у Аббуту в начале осени, – в изнеможении закрыл глаза Слагсмал и, прежде чем задышать тяжело, но ровно, добавил: – Или раньше. Но я встану через десять дней. Пусть лекари стараются.

Ути и Джофал повернулись к согнувшемуся в поклоне, зажавшему в руке истрепанный пергамент Алиусу.

– Я все сделаю, – зачастил лаэт. – Вот, тут я уже составил все снадобья… Но десять дней… Это мало. Мало, но можно, – еще быстрее начал говорить Алиус, словно испугался сдвинутых бровей Джофала, к тому же захлюпал опухшим носом, из которого снова пошла кровь. – Можно. Тогда я… Аксилла! – словно в отчаянии он повернулся к застывшей среди лекарок Фламме. – Ты мне поможешь. Нужен пепел! Белый пепел с кровью и пыльцой тысячелистника. Но без тлена. Я различу кровь, но пыльцу только ты. И охрану! Двоих крепких воинов. Или троих. И снять эти камни с ног. Надо бы еще мешки с гнилью отнести в развалины, чтобы не оскорблять обоняние правителя Слагсмала, правителя Джофала и правительницы Ути.

– Шестерых лучших воинов из моей охраны, – отрезал Джофал. – Камни – не снимать. Мешки они унесут. Но уж будь готов, лекарь, заплатить потом за все. Если не поднимешь моего друга и брата Слагсмала за полторы недели!

– Я понимаю, – склонился в низком поклоне Алиус.

…Они ковыляли вниз по склону, Фламма, опираясь на свою палку, тащила жестяное ведро, Алиус нес свой уменьшившийся, но все еще большой камень, и цепи звенели при каждом шаге. Перед ними в лиге вздымались обугленные развалины Шуманзы. За лекарями шли шестеро молодых свеев, каждый из которых был едва ли не на голову выше лаэта. Свеи тащили издающие смрад мешки, но, судя по их лицам, рассчитывали на то, что рано или поздно так же понесут мешки с порубленными телами рабов, ковыляющих перед ними.

– И все-таки ты склонился перед ним, – заметила Фламма.

– Считай, что я склонился перед нашим ребенком, – ответил ей Алиус.

– Ты веришь, что Слагсмала можно поднять за десять дней? – спросила Фламма.

– Поднять – это же не посадить на лошадь, – вздохнул Алиус. – Но если они будут делать то, что я написал в пергаменте, так и получится. И он пойдет на Тимор и Обстинар. На мой родной Тимор, который одновременно и родной город твоего отца… Ты считаешь, что Слагсмала следовало убить?

– Я сейчас могу думать только о нашем ребенке, – призналась Фламма. – И еще о том, что нога стерта цепью в кровь. И об этой проклятой хромоте. И о гримасе. И о том, что за нами идут шестеро великанов, которые могут перебить нас щелчками.

– Не думаю, – не согласился Алиус. – Если бы ты знала, как за пятнадцать лет из неулюжих юных лаэтов делают настоящих угодников, ты бы, наверное, пожалела этих молодцев. К счастью, твоя палка с тобой. Позволишь ею воспользоваться?

– Только потому, что живет у меня здесь, – прижала она ладонь к животу. – Слушай, а что ты за чушь нес насчет белого пепла с кровью и пыльцой тысячелистника? Такого состава нет ни в одном лечебнике. Откуда пыльца в пепле? И почему с кровью? Ты опять мне что-то не рассказал?

– Надо поспешить, – поморщился Алиус. – И не ломай себе голову. То, что я сказал, и есть чушь. Ты это уже начала понимать. Думаю, что минут через тридцать и Ути это поймет. Или заподозрит что-то. Конечно, если она не сошла с ума по своему брату. К тому же колдовство развеется.

– Колдовство? – едва не споткнулась и загремела ведром Фламма. – Еще какое-то колдовство? Я уж думала, что, накрывая Слагсмала наговором бодрости, ты потратил месячный запас силы. Почему я не почувствовала этого колдовства?

– Потому что я околдовывал сам себя, – прошептал Алиус. – Собственной кровью из платка, которым подтирал собственный сломанный нос. Конечно, тонкий маг бы различил мою ворожбу, но наговор бодрости перебил все. И, как мне показалось, восхитил даже Ути. А ведь она неплохая колдунья, мне даже казалось все время, что ее где-то учили. Есть в ее магии что-то… от Эрсет… К тому же она сильна выпавшим ей камнем и амулетом, который она ощупывает под платьем на груди. Но и только.

– Ты навел наговор правдивой речи на самого себя? – удивилась Фламма. – Разве так можно? Я думала, что в таком случае ты выкладываешь все, что думаешь?

– В общем-то, да, – замялся Алиус. – Но есть некоторые тонкости, которые можно использовать.

– И что же теперь нам делать? – надула губы Фламма. – Представь, ты возвращаешься поздно в наш маленький будущий домик, я спрашиваю, где ты был, накладываю на тебя наговор правдивых слов, а ты используешь эти «некоторые тонкости» и нагло врешь?

– Не так, – сдвинул брови Алиус. – Я живу в нашем большом доме и никуда не ухожу, потому что больные, которых мы с тобой лечим, сами приходят к нам. И у меня нет никакой причины тебе врать. Тем более что уж колдовской силы в тебе никак не меньше, чем во мне.

– О чем это вы там болтаете?! – рявкнул за спиной Алиуса и Фламмы один из свеев.

– Совок забыли, – послушно перешел на свейский язык Алиус. – Будем пепел собирать пригоршнями. Но вы не волнуйтесь, вам это делать не придется. Мы все сами.

– Я переломлю тебе хребет, – зашипел свей.

– Только после того, как встанет на ноги почтенный Слагсмал, – поклонился на ходу Алиус. – Не стоит волноваться, мы уже почти на месте.

Шагая по обугленным бревнам, странная процессия перебралась через заваленный черными камнями ров, вошла в пролом в городской стене и двинулась по едва угадывающейся между руинами улице.

– Ты издеваешься?! – взревел через пару сотен шагов все тот же разговорчивый свей. – Чем тебя не устраивает этот пепел? А этот? А этот чем плох? Я уже слышу реку, а мы все идем и идем! Да еще тащим с собой эту гниль! Я не могу тебя убить, но отрезать уши или нос – сколько угодно! И Джофал меня поймет!

Воин отшвырнул мешок в сторону и положил руку на рукоять меча. Прочие мешки полетели туда же.

– В самом деле, – Алиус развернулся, пригляделся к рассыпающейся в пепел деревянной пристройке к некогда двухэтажному дому. – Хороший пепел! Где были мои глаза? Правителю Слагсмалу он поможет непременно! Кровь в нем есть или будет. А вот есть ли пыльца… Аксилла, надо посмотреть внимательнее. Иди сюда… Эти камни так затрудняют работу…

Лаэт ступил в сухой пепел так, что разбитые башмаки скрылись в нем вместе с цепью, наклонился, просеивая пепел между пальцами, даже попробовал его лизнуть, восторженно покачал головой, протянул руку и взял у спутницы посох, на который она опиралась. Свеи остановились, зло ухмыляясь, а лаэт, оставив и камень, и цепь лежать в пепле, вдруг шагнул вперед, выдернул из посоха длинный и узкий даккский меч и одного за другим срубил троих разбойников. Оставшаяся троица успела выдернуть мечи, но и только. Их смерть запоздала всего лишь на пару секунд.