Книга Искусство быть любимой - Людмила Белякова

— Я сказала, но вам как-то было не до меня. Я иду обедать.

— Вы обязаны докладывать мне, куда идете!

— Во-первых, я всегда говорю, куда иду, а во-вторых, если я, да еще при посторонних, да еще при мужчинах, буду докладывать, что иду писать или сменить прокладку, слухи о весьма странных порядках в нашем отделе станут еще более настойчивыми. Вы этого не боитесь?

Нина пару секунд сверлила девчонок холодным, беспощадным взором и, поскольку Света ничего не смогла ответить, повернулась и вышла. Света с ужасом подумала, что Маша спросит, о каких таких странностях у них в отделе болтают на предприятии, но этот ангел тактично промолчал или просто не понял, и они еще посидели, держась за руки и мило, по-девичьи, болтая.

Вечером, когда все разошлись, а ехать домой не хотелось, Света включила Нинин компьютер и стала лазить по ее файлам, потом вошла в электронную почту и стала читать письма Нины к ее лос-анджелесскому поклоннику и его ответы.

После долгих поисков Нина оставила себе только одного обожателя, веб-художника из Голливуда, который даже прислал ей свой портрет, звал в гости, несколько раз редактировал рекламные тексты, которые Нина делала для Гаповой. Нина сама давала читать Свете его письма, но, поскольку там о любви не было почти ничего, Света быстро потеряла интерес к этому чтению, тем более по-английски. Однако в Нининой почте обнаружился и очень примечательный факт. Оказалось, она делала платные переводы и отсылала их куда-то по электронной почте! Так вот над чем она сидела целыми днями! Так вот откуда у нее эти невероятные деньжищи!

Света стала лихорадочно листать почту за то время, что Нина пришла из отпуска. Эта умница и одного дня терять не стала! Сразу же связалась со своим заказчиком, и он прислал ей для перевода на русский какую-то мерзкую фигню про недвижимость и строительство! И цены-то какие космические — по десять долларов за лист А4!

Света вывела калькулятор и стала, чуть не плача, считать, сколько же Нина заработала за тот месяц, что пришла из отпуска. Кажется, она чего-то не сосчитала, а что-то посчитала дважды, но все равно при каждом следующем пересчете суммы получались свыше пятисот долларов, и у бедной Светы просто в глазах становилось темно от этого! И еще плюс зарплата! И плюс продукты по смешным деревенским ценам! И самодельные платья! Есть отчего цвести и пахнуть, радоваться жизни и пальто на каждый сезон покупать!

От Нининого компьютера Света отползла едва живая от зависти, обиды и отчаяния. Зазвонил внутренний телефон, но ни с кем, даже с подругами, ей говорить не хотелось. Да она и не смогла бы, потому что в горле стоял огромный сухой комок. Нет, так продолжаться не может! Света быстро с этим разберется!

Вдруг в голове у нее стало совершенно ясно, и почти сразу вырисовался план, как разметать в пух и прах все это благополучие, построенное на обломках бедного Светиного сердечка.

Правда, когда Света вывела на дисплей бланк докладной записки директору, все выражения, такие точные и блестящие, не хуже, а даже намного лучше, чем у самой Черновой, опять спрятались по норкам. Осталось одно неуклюжее червеобразное «злоупотребление служебным положением», которое Света почти сразу забраковала. Какое же это этакое особенное у ведущего переводчика служебное положение, чтобы им злоупотреблять? Не взятки же она берет… Хотя, кто знает, как можно повернуть эти переводы в рабочее время… Может, ее за это и посадить можно?

Эта идея Свете очень понравилась, воодушевила ее и развеселила, но продумать ее до конца помешал опять не вовремя зазвонивший телефон, уже городской. Звонили дочки, спрашивая, когда же она приедет домой.

— А сколько времени? — спохватилась Света и, взглянув на компьютер, пришла в ужас — был уже восьмой час!

Странно, что до сих пор к ней не пришла охрана и не спросила, почему она не сдает ключ от помещения.

Света бросила трубку и стала быстро собираться домой, все больше злясь и досадуя на эту стерву Чернову — и здесь она ей нагадила! Заставила просидеть на ненавистной работе лишних полтора часа и бросить дочек голодными на целый вечер! Сама-то, наверное, вдосталь находившись по магазинам, уже сидит дома у телевизора и ждет появления своего широкоплечего красавчика!

По дороге в переполненном автобусе Света для развлечения воображала, как бы было здорово, если б Чернову действительно посадили в тюрьму! Нет, конечно, за занятия левыми переводами никуда ее не посадят, это даже Свете было понятно. Но представлять себе, как эту черствую жадину и бессердечную скупердяйку загонят в железную клетку и судья в черной мантии будет рявкать на нее: «Подсудимая Чернова, встаньте!» — было очень, очень приятно. Вот где бы она повспоминала нежную Светину любовь и заботу, которой так опрометчиво лишилась!

Весь остаток вечера Света мысленно сочиняла докладную директору, чтобы завтра одним махом выплеснуть свою злость и досаду на бумагу. Получалось очень здорово, жаль, что руки были заняты готовкой, стиркой и прочей хозяйственной белибердой, а то можно было бы набросать черновичок, чтобы завтра мысли, как водится, опять не разбежались.

Дочки приставали со своими школьными делами, но их голоски доносились откуда-то издалека, едва пробиваясь через звучавшие в Светиной голове волшебные слова: «Подсудимую Чернову признать виновной по всем статьям и приговорить к высшей мере наказания — расстрелу!»

Да, рано в России отменили смертную казнь, некоторым бездушным особам это пришлось бы очень кстати… Хотя пожизненное заключение — это тоже неплохо.

Ночь Света спала плохо от пережитых открытий, все время сочиняя и исправляя какие-то бесконечные докладные, да и отсутствие в койке хоть и безденежного, но все-таки мужа начинало сказываться. Утром Света поднялась с трудом, в ванной отвернулась от своего отражения в зеркале, потому что увидела там размытое пятно грязно-желтого цвета. Шпыняя дочек за то, что они не собрались в школу с вечера, она кое-как уехала на работу.

В отделе никого не было. Света решила воспользоваться одиночеством и начать писать докладную на Чернову, но тут пришла Машутка, сказала, что к Павлу Никаноровичу нагрянули какие-то иностранцы и им с Ниной Георгиевной пришлось изрядно побегать, в ударном режиме оформляя им пропуска и организуя буфетное обслуживание, но все обошлось, и сейчас Нина на переговорах.

— А обо мне Пашка не спрашивал?

— Нет-нет! — горячо зауверяла Свету Маша, прижимая кулачки к груди. — Даже совсем не вспомнил, не беспокойся, Светочка! Даже ни разу о тебе не вспомнил!

«Конечно, она меня любит, — подумала Света, отворачиваясь к дисплею, чтобы скрыть от Маши расстроенное лицо, — но вот глуповата, бедняжка-чувашка, или кто она там, мордва… Что ж хорошего, что директор обо мне не вспомнил? Уже и в живых меня не числит? Ну нет, слухи о моей смерти несколько преувеличены!»

Попив приготовленного Машуткой кофе, Света наконец села за докладную, но тут пришла Гапова и стала звать курить. В курилке Света хотела было рассказать Гаповой о готовящемся для Черновой «сюрпризе», но передумала — Гапова уже давно была только условной подружкой, так, по курилке, и подобных планов никогда бы не одобрила. Она и Гальку Миссиль, силенковскую пассию, защищала. А если учесть отношение Гаповой к Черновой, то вообще… Удивительно, как эта змея подколодная разрывала Светино существование — так никому еще не удавалось! А как к будущей докладной отнесется Машутка, которая перед черновской эрудицией, остроумием и вкусом просто трепетала?