Книга Нулевой километр - Павел Санаев

– А то…

Друзья спустились еще на пару этажей и оказались на большой площадке, от которой начиналась парадная лестница, ведущая к выходу из подъезда. На лестнице, прислонившись к перилам и сложив руки на груди, стоял Шепилов. Костя замедлил шаги и остановился.

– Он просто с тобой поговорит, – тихо произнес Олег, успокоительно хлопая Костю по плечу.

Костя пожал плечами, спокойно подошел к Шепилову и протянул ему руку. Тот, ни слова ни говоря, коротко и резко ударил его в лицо. Костя упал на холодные плитки лестничной площадки.

– Лех, ты чего! – испуганно завопил Олег, бросаясь к своему шефу.

– Уйди! – рявкнул Шепилов с таким гневом, что Олег отшатнулся и засуетился вокруг, не решаясь подойти ближе чем на метр. А Шепилов принялся остервенело бить Костю ногой – по ребрам, по почкам, по голове… Тот со стонами корчился на полу, безуспешно пытаясь закрыться от ударов.

– Леха, что ты делаешь?! – в ужасе кричал Олег, хватаясь за голову и взирая на избиение затравленным взглядом. – Прекрати, Леха!!! Не надо!

Он еще раз попробовал оттащить Шепилова от Кости, но так робко, что тому даже не пришлось больше кричать – он просто отмахнулся от Олега, как от комара. Еще пару раз с силой пнув скорчившегося Костю, Шепилов наклонился к нему, схватил его за волосы и развернул лицом к себе.

– Ну, чего не понятно? Девушка в октябре улетает в Лондон. С тобой она все равно не будет. Это последний раз по-хорошему.

Шепилов выпрямился, одернул пиджак и направился к выходу из подъезда. На ходу он обернулся и коротко бросил Олегу:

– Догоняй!

Когда хлопнула дверь, Олег бросился к Косте, чтобы помочь ему подняться.

– Костян, как ты?

Тот ожесточенно вырвал руку и с глухим стоном пихнул Олега в грудь так, что тот сел на каменные плиты.

Держась за правый бок, Костя быстро шагал по оживленной улице в сторону метро. Олег почти бежал за ним:

– Костян, ну постой ты! Я думал, он просто поговорит! Что мне было делать? Бить шефу морду?

Костя резко остановился:

– Да! Я бы за тебя десятерым морду бил!

– Я что, по-твоему, испугался? – затараторил Олег. – Думаешь, испугался? Я же тебя предупреждал: ну не лезь на встречку, не лезь на встречку! Хочешь, чтобы я из-за твоей бабы все потерял? А ты знаешь, сколько шеф в нее вложил? Она тебя кинет, так же, как его кинула, потому что она сучка…

Костя схватил Олега за лацкан пиджака и занес над ним сжатый кулак – скажи Олег про Алину еще слово, он бы врезал бывшему другу прямо здесь, посреди людной улицы. Олег моргнул, но сопротивляться не стал.

– Ну давай, бей… – сказал он и повторил еще раз – отчаянно, почти умоляя: – Бей – в расчете будем! Бей!!!

Костя медленно опустил руку и брезгливо – С дерьмом не рассчитываюсь.

Он развернулся и пошел дальше – уже медленнее, зная, что теперь Олег догонять не станет. Олег несколько секунд топтался на месте, глядя ему вслед и порываясь что-то сказать, потом махнул рукой и понуро побрел в другую сторону.

Глава 17

Алина танцевала. Жесткая ритмика ее танца сочеталась с кошачьей пластикой, резкие движения и пируэты современной хореографии – с классической «вагановской» школой. Когда черное платье танцовщицы металось между сплетений арматуры, подсвеченных пурпурным светом тяжелого закатного солнца, казалось, что это танец демона. Но потом танцовщица взлетала к вечерним облакам, вырываясь из полыхающих огнем конструкций, воздевала невесомые руки – и вокруг разливался свет небесного, это был танец ангела.

Костя следил за движениями девушки объективом камеры, закрепленной на подвижной стреле, и боялся лишний раз вздохнуть. Все забылось в это мгновение: унизительное положение обслуги на чужих праздниках, «смена группы крови» менеджером готической рок-группы, предательство друга… Была только Алина, которую он первый раз видел в деле и которой бесконечно восхищался. До этого дня она была для него красивой девушкой, очаровательной любовницей, приятным собеседником, и он думал, что уже любит ее. Оказалось, он не испытывал к ней и десятой доли тех чувств, которые взрывались в нем теперь с каждым пируэтом танцовщицы. Он представлял, сколько труда положила эта хрупкая девушка, чтобы научиться вот так изламывать тело в причудливых па, сколько воли и мужества потребовалось ей, чтобы не сломаться и за два года фактически научиться танцевать заново. Пьянящий восторг вызывал сам факт, что близкий ему человек творит передним настоящее профессиональное искусство. И Костя клялся себе, что прыгнет выше головы, но сделает клип, достойный этого замечательного танца. И он его сделал.

Через неделю Костя показывал свою работу Алине, лежа рядом с ней в спальне на широкой кровати. Алина с волнением смотрела на экран, оценивая не столько работу Кости, сколько свою собственную. Губы девушки были так сжаты от напряжения, словно она шла по канату – номер исполнялся впервые, и она боялась увидеть где-нибудь нечистое движение, недостаточно оттянутый носок, не глубоко прогнутую спину… Но все было исполнено так безупречно, что у нее даже возникло сомнение – она ли это танцевала. И только когда экран телевизора погас, до нее дошло, что безупречность танца в клипе – это заслуга Костиного монтажа.

– Здорово, – выдохнула она и несколько раз нежно поцеловала Костю в щеку. – Запишешь мне еще один диск? Попробую отправить в Лондон.

Костя, блаженно зажмурившийся от поцелуев, мигом открыл глаза. Он вспомнил недоговорки Алины о том, что «в октябре что-то изменится», вспомнил слова Шепилова на лестнице – все складывалось в единую картину.

– Алина, – напряженно спросил он, – а после твоего выступления в октябре… Ты уедешь?

Придумать правдивый ответ, который не убил бы их близость, Алина не успела: зазвонил телефон. Она торопливо потянулась к трубке, чтобы перенести неприятный разговор на потом. Звонил Артур.

– Алина, я буквально на секунду. Мне очень неприятно тебе говорить… – Голос Артура звучал странно – в нем слышались и досада, и волнение, и какая-то принужденность. – В общем, у меня плохая новость. Твоего выступления не будет.

– Почему?

– Так сложились обстоятельства. Извини.

Не прибавляя больше ни слова, Артур раздраженно положил трубку и вышел на огромный балкон своего офиса, где около ограждения стоял хмурый Шепилов. Артур подошел к нему и пристально посмотрел в глаза. Всем своим видом он давал понять, что выполнил его просьбу вопреки своей воле.

– Пока не отменяй, – негромко сказал Шепилов. – Может, одумается.

– Одумается или сломается? – резко спросил Артур, не отводя глаз. И добавил уже спокойнее: – Лех, что ты в нее так вцепился? Найди другую телку и успокойся.

Шепилов оперся на перила балкона: