Книга Пространство мертвых дорог - Уильям Сьюард Берроуз

– Похоже, они нас знают, – сказал Бой, положив руку на рукоятку револьвера.

– Ради всего святого, не делайте этого здесь, простонал Гилли.

– Хорошо. Загоните их в бричку.

– Умоляю вас, мистер Ким… Они никогда не делали ничего подобного прежде…

– Если собака начинает резать скот, она уже не остановится. Ты же сам это знаешь.

– Я не буду спускать их с цепи.

– В один прекрасный день они сорвутся и хана соседской корове. Это край скотоводов, Гилли. Я обязан следовать обычаю.

С поджатой челюстью, суровый и непреклонный, словно виргинец, собирающийся повесить лучшего друга за угон священной коровы – фундамента, на котором зиждется американский Запад, Ким взирал на Гилли.

Если бы у меня было стыда хоть на грош, думал Ким, у меня бы эти дурацкие слова застряли в горле… Кому какое дело до этих гребаных коров… Коровушка, МУУУ, МУУУ…

Повизгивающих и тявкающих собак наконец затаскивают в бричку и привязывают к заднему сиденью.

– Принеси нам лопату, – приказывает Ким старику. – Мы забросим ее тебе на обратном пути.

Они отправляются искать подходящее место. Собаки испускают запах страха, почти ощутимый кожей, словно тепловое излучение…

Ким втягивает этот запах полной грудью.

– Приятный запашок, верно? Они явно чувствуют…

Бой принюхивается с видом знатока, и рот расплывается в улыбке.

– Превосходный запах!

– Тпру!

Возница натягивает вожжи, и Ким с Боем выходят из брички. У Боя в руке охотничья двустволка 12-го калибра, заряженная картечью четвертого номера. Возница вгоняет патрон в свой винчестер.

– Отвяжи их! – приказывает вознице Ким.

Тот наклоняется к собакам с ножом в руке, и освобожденные собаки выпрыгивают из брички.

Бой стреляет вдогонку одной из двустволки. Возница приканчивает вторую выстрелом в спину. Визжащие псы ползут, волоча по земле раненые задницы. Но третья собака внезапно разворачивается и прыгает, пытаясь вцепиться Киму прямо в горло. Ким выбрасывает вперед левую руку, собака вцепляется зубами пониже запястья, и Ким всаживает ей в грудную клетку заряд из своей сорокачетвертки. Пуля пробивает собаку насквозь, выбрасывая в выходное отверстие с вырванным клоком шкуры собачье сердце вместе с куском легкого и обломками ребер. Прежде чем испустить дух, пес на миг сжимает челюсти из последних сил, а затем мешком шмякается на землю.

Ким массирует запястье:

– Ебаная тварь, чуть мне руку не сломала!

– Это был храбрый пес! Un perro bravo[43].

– Был.

Одна из собак кружится на месте, истошно визжа и хватая зубами собственные кишки, волочащиеся по земле. Ким пихает Боя локтем, показывая левой рукой на животное.

– Картинка залюбуешься.

Он медленно подходит к собаке, становится рядом и улыбается.

– Хорошая собачка. Пес огрызается и рычит.

– Плохая собачка. БАБАХ!

Пуля из револьвера Кима сносит собаке половину черепа, вышибая мозги. Ким передает револьвер Бою.

– Пристрели вторую, заодно мою пушку попробуешь…

Вторая собака в десяти футах от первой, воет и скулит, пытаясь подняться, несмотря на перебитый хребет. Бой взвешивает на руке револьвер и делает шаг в сторону собаки, глядя ей прямо в глаза.

– Посмотрим, удастся ли мне заставить ее лизать мне руки.

Ким улыбается в ответ…

– Это было бы круто.

– Нет, похоже, она что-то сегодня не в настроении.

БАБАХ!

Бой подносит револьвер к носу и жадно втягивает ноздрями пороховой дымок.

– Ну и пуууушка!

Пуля проделала в черепе собаки дыру размером с серебряный доллар.

– И отдача не больше, чем у 22-го калибра! Возница копает яму.

– Не забудь крест сверху поставить.

– Здесь лежат три подлые шавки, которые отгрызли вымя корове, за что их и пристрелили.

– Дорогуша, да ты прям родился ковбоем!

На обратном пути они закидывают Гилли лопату. Гилли стонет и заламывает свои грязные морщинистые руки…

– Боже, Боже, я совсем теперь не человек – и собачки сдохли, и корова…

– Вот, возьми это, чтобы тебе полегчало.

Ким протягивает ему бутылку «Героинового сиропа от кашля», составленного по рецепту Дока Уайта.

– Глупый старикашка… – говорит Бой, когда они отъезжают достаточно далеко, чтобы Гилли их не услышал.

– Глупый, но безвредный, а это тоже чего-нибудь да стоит… Ты не поверишь, но в этой грязной хибаре родился и прожил всю жизнь до самой смерти его отец…

– Ты был внутри?

– Это входит в мои профессиональные обязанности. Там, внутри, все провоняло тремя поколениями Гилли. .

Ким сдал экзамены, заплатив тысячу долларов за «специальный курс обучения» одному из экзаменаторов. «Специальный курс» сводился просто к списку экзаменационных вопросов…

– Всему, что я знаю о медицине, я обязан Доку Уайту. О книгах можешь забыть навсегда. Правды в них не больше, чем в кулинарных рецептах. Ты пробовал хоть раз сделать торт по книге? В книге написано «готовить двенадцать минут»… на самом же деле «готовить, пока у пузырей не будет такого же вида, как бывает у пузырей на готовой овсянке – чтобы в них оставались такие маленькие кратеры…» То же самое с медициной… в книге сказано, что четверти грана морфина достаточно в случае большинства травм… Черта с два достаточно!.. Так что отложи книги в сторону и смотри на пациента. Одному пациенту нужно четверть грана, другой может войти в шок от четверти грана, третьему и полграна будет мало. Чем сильнее боль, тем большую дозу морфина вынесет пациент.

Ким вспоминает одного: все тело ниже шеи в ожогах третьей степени. Интерн, пухлый индус с желтыми глазами печеночника, в которых светится не больше сочувствия к пациенту, чем в двух лужах мочи.

– Сколько морфина вы даете этому пациенту, доктор?

– По десять миллиграммов каждые шесть часов. Следующая инъекция через три с половиной часа.

Ким огревает интерна стетоскопом поперек лица и вкалывает больному три четверти грана. Тот сразу перестает стонать.

– Спасибо, док, – говорит он. – Вот это укольчик так укольчик!

Интерн потирает разбитую губу с обиженным видом.

– Это оскорбление действием! Я подам на вас в суд!