Книга Фактор холода - Рэйчел Кейн

– Как поэтично. – Я просто пришла в восторг. – Вы притащили меня сюда, чтобы прочитать лекцию о плохих Хранителях, так?

Майрона и всех остальных это, похоже, забавляло. Развеселился даже коренастый, хотя вначале он казался не очень довольным всем этим балаганом. Майрон положил нераспечатанную колоду карт справа от себя и кивнул остальным. Как по сигналу, все расселись по своим местам, освободив место для еще одного стула.

– Нет, мы притащили вас сюда, чтобы сыграть с вами в карты, – наконец ответил он. – Присоединяйтесь к нам, мисс Болдуин. Немного женской логики в этой комнате нам не помешает. Не беспокойтесь, мы не будем вам поддаваться.

Я скользнула взглядом на Куина, стоящего у стены. Он вперился взглядом куда-то вдаль и, казалось, не замечал меня. Я встала, и мой стул тут же придвинули к столу.

Майрон указал на мое место. Я еще раз умоляюще посмотрела на Куина, но это было все равно что просить о чем-то мраморную статую.

Я села, и новый сдающий – элегантный низенький мужчина в огромных солнцезащитных очках – профессионально распечатал колоду карт, развернул их веером, проверяя, перетасовал и начал сдавать. Я хотела сказать им, что мне нечего поставить на кон, кроме своих туфель, но тотчас кто-то положил передо мной стопку зеленых купюр. Это был Куин.

– Полагаю, вы умеете играть? – вежливо поинтересовался он.

Я подарила ему самую невинную улыбочку.

– Да, я ходила в казино пару раз, когда училась в колледже. – Я посмотрела на сданные мне карты. Ничего хорошего. Ну да ладно, не важно. Я собиралась преподать урок этим повелителям всемирного равновесия. Пусть посмотрят, как склонять чашу весов в свою сторону.

– Я в игре.

Мы играли в покер, и мне не давали расслабиться всю игру.

Два часа спустя я была вспотевшая, опустошенная и готовая поставить на кон свои туфли. Куин любезно отодвинул мой стул на старое место для допросов. Заметив, что я не буду от этого в полном восторге, он положил руку мне на плечо. Не то чтобы придавил меня к нему, просто положил.

Я села. Кроме того, мои ноги болели, а моя гордость была уязвлена.

Старые господа сыграли еще три партии в молчании, за исключением шуршания карт и стандартных реплик, характерных для игры в карты. Я заметила, что тот, в солнцезащитных очках, выигрывал, но никого, казалось, это особенно не беспокоило.

Внезапно, словно по невидимому сигналу, они прекратили игру. Майрон кивнул слуге, который подошел к столу, пересчитал деньги и раздал всем листы бумаги с написанным от руки текстом. Когда зеленое сукно стола было освобождено, все передали листы бумаги Майрону, который прочитал каждый из них и сложил в определенном порядке. Потом он положил руки сверху.

– Голосование завершено, – произнес он. – Мистер Эшворт имеет право вынести приговор в этом деле.

Какое голосование? Они голосовали при помощи игры в покер?

А еще спустя пару секунд до меня дошло имя, которое он назвал. Эшворт.

Это могло быть просто совпадением. В мире много людей с таким именем.

Господин в очках встал, выпрямившись во весь рост, и снял их. Сейчас можно было разглядеть его благородные, даже чуть резкие черты лица. Он вперил в меня жесткий взгляд.

– Я полагаю, вы знали моего сына, – процедил он. – Чарльза Спэнсера Эшворта Третьего. Я Чарльз Спэнсер Эшворт Второй.

Я открыла рот, желая что-то сказать, правда, не зная что, но он предостерегающе поднял палец, бросив настороженный взгляд в мою сторону.

– Джоанн Болдуин. – Его голос звучал весьма неприятно. – Я выиграл право решить, что с вами сделать. Вы это осознаете?

Я кивнула, глядя на Куина через его плечо. Он принял озабоченный вид и напоминал мне Карла тогда, в пустыне. Очень похожая ситуация.

Я неожиданно загрустила по своему номеру в гостинице «Беладжио», вспомнила свою веселую беседу с Джонатаном и Кевином. По крайней мере, там я была среди друзей.

А Эшворт тем временем говорил:

– …избегала говорить правду шесть лет назад. Сейчас вам от этого не уйти.

Я облизала губы.

– Могу я сказать? – получив сухой кивок от Эшворта, я продолжила: – Я была освобождена от всех обвинений Хранителями.

– Хранителями, да. – Его отвращение ко мне было очевидно. – Мы не признаем – как бы это сказать – предвзятость Хранителей. Продажная власть не должна судить действительно виновных людей.

– Вы забыли о том, что меня признали невиновной!

– Прошу прощения, моя дорогая, но мы не всегда соглашаемся с решением Хранителей, – вставил Майрон. – Вы виновны в смерти одного из нас, и теперь вы должны ответить за это.

– Ответить его отцу! Назовите меня сумасшедшей, но разве это не есть предвзятость?

Майрон элегантно развел руки в беспомощном жесте.

– Вы наблюдали за игрой. Он выиграл. Между прочим, вы даже участвовали в игре. У вас имелась возможность выиграть свою свободу. Но вы проиграли.

Эти ребята были явно не в своем уме.

– Я не знала, что играю на это!

– А если бы и знали, вы бы стали играть лучше? – Он изучал меня некоторое время, потом потянулся к карману и вытащил портсигар белого золота. Вынул сигару, закурил и обратился к Эшворту:

– Продолжай, Чарльз.

– Вы расскажете мне, – твердо произнес Эшворт. – Вы расскажете мне, как погиб мой сын. Сейчас же.

Мне так не хотелось говорить об этом, особенно в этот момент.

– Послушайте, это произошло шесть лет назад. Перед нами стоит реальная проблема, как вы не понимаете? У этого парня в гостинице «Беладжио» хватит силы, чтобы…

Внезапно меня прошило электрическим током.

Заряд выскочил из ковра по металлической ножке стула и вонзился прямо в плоть и кости. Я потеряла контроль. Мое тело забилось в конвульсии, онемевшее от сильнейшего электрического напряжения. Казнь электрическим током не причиняет боли, ее невозможно чувствовать, когда каждый нерв в теле жарится как на сковородке.

Но как только заканчивается подача напряжения, мозг дает сигнал телу и приходит боль.

В ту секунду, когда напряжение исчезло, я повалилась вперед, судорожно глотая воздух, дрожа и чувствуя, как мое тело превратилось в море обжигающего огня. Чьи-то руки не дали моему телу соскользнуть по стулу. Это был не Куин, который стоял напротив, у стены, изображая статую. Я ощутила, как меня охватывает паника при мысли о том, что они могут проделать это снова. Я кое-как держала себя в руках. Тяжело дышала и, дрожа, пыталась не позволить моим мышцам конвульсивно дергаться.

Майрон выпустил дым, еще раз блаженно затянулся сигаретой и промолвил: