Книга Любовь как спасение - Ольга Лобанова

Неожиданно часто стал приходить Илья — и по всему было видно, что навещает он не только Марата, но и ее, Катерину. Даже больше ее, чем сына. Приходил с цветами, с ее любимыми пирожными, делал комплименты и даже хвалил Катеринину стряпню, чего не делал даже в их прошлой супружеской жизни. Его мама — вот кулинарка, а жена — так себе, чтобы с голоду не умереть, и вдруг все изменилось. Катерина не знала, радоваться этим переменам или пусть лучше оставит в покое, не бередит ее одиночество. Как-то даже попросил разрешения остаться на ночь, но она отказала — ее постель еще помнила Данфельда.

Она возвращалась из школы, когда позвонил Илья.

— Привет! Как дела? — его голос звенел серебряным колокольчиком, что особенно раздражало Катерину — чему радуется?

— Нормально, — буркнула она в ответ.

— Не возражаешь, если я заеду вечером, деньги привезу на Марата? Приготовь чего-нибудь вкусненького, из баранинки — я такой голодный…

— Приезжай, — старалась говорить спокойно, но в душе все клокотало: «Ну почему я должна ему готовить ужин, почему? На Марата он деньги привезет, а за ужин — за баранинку — кто будет платить? Ненавижу себя за это, тряпка, чистоплюйка… И что ему от меня надо? Девки длинноногие надоели, что ли?»

Но выхода не было — в кошельке скучала последняя купюра, разве что на баранину. Катерина свернула на рынок. Шла между овощными рядами, продолжая ругать себя за бесхарактерность почем зря. До прилавков с мясом оставалось всего несколько шагов, и вдруг — как тогда, в бутике:

— Мадам! — В ее душе ухнуло: «… уже падают листья…» — Мадам! Купите картошку! Своя, с собственного огорода. Сорт «Синеглазка» — подойдет и для супа, и на второе.

Катерина узнала его сразу, она узнала бы его из тысячи таких же обветренных и простецки одетых продавцов картошки — это был Данфельд. Он смотрел на нее и улыбался, совсем не смущаясь своего вида, не удивляясь встрече. Такой чудной — в вязаной шапке, старенькой куртке, небритый, с грязными руками — и все равно фон дер Данфельд! Катерина не знала, что говорить, — просто смотрела на него, не веря своим глазам.

— Жорик, миленький, разбей пятисотку, — крикнула ему справная деваха, торговавшая рядом, и протянула деньги.

«Жорик…» — сжалось Катеринино сердце.

— Конечно, Любушка, давай свои неразменные. Ты пригляди тут за моим товаром, а я отлучусь ненадолго, — Данфельд уже выбирался из-за прилавка.

— Лады, Жорик, не волнуйся. Картошка! Домашняя! Кто забыл купить картошку?! — затараторила Любушка.

Они шли между прилавками к выходу, шли молча.

— Ты нам все наврал? И про Данфельда, и про замок, и про сердце? — наконец спросила Катерина.

— А ты хотела бы знать правду? Ты в этом уверена?

— Уверена, — ответила Катерина, хотя на самом деле совсем даже не была ни в чем уверена.

— Ну хорошо, слушай. Я живу в деревне за сто с лишним верст от Москвы, со стариками-родителями, в избе с удобствами во дворе. Работаю в школе, где всего сорок учеников, — учу их истории, а заодно труду и физкультуре, потому что больше некому. И еще продаю картошку, которую сам сажаю и сам же копаю, — чтобы хоть как-то свести концы с концами. Тебе это интересно? — Данфельд с насмешкой смотрел на Катерину.

— А как же барон? — она цеплялась за последнее и понимала, как это глупо, по-детски…

— Мой отец действительно немец и настоящий барон фон дер Данфельд. Во время войны, совсем мальчишкой, он попал в плен, отсидел в лагерях, потом на поселении — в деревне Грязь, где мы и сейчас живем. Я родился, когда ему под семьдесят было, — Данфельд достал сигареты и закурил, дешевые сигареты без фильтра. — Он о своем баронстве даже маме не говорил — боялся. А когда рассказал, мне как раз было лет двенадцать-тринадцать… Подросток, представил, что мы могли бы жить не в Грязи, а в замке — в австрийский Альпах. Ведь я даже тогда и не понимал толком, что это такое — замок в Альпах, но что-то прекрасное, и люди там прекрасные… С тех пор у меня сердце и болит — это правда, но я никогда не был у врача. Представляешь, мне замок в Альпах снится, до сих пор…

— Третий вариант — как у Марата?

— Да, третий вариант… — Данфельд курил жадно, словно хотел горьким дымом перебить боль.

— Зачем мы тебе понадобились?

— Для меня полтора месяца в Москве — все равно что в Барселоне.

— Попользовался? А потом сбежал — побоялся, что станешь своим?

— Я вас полюбил. Но я ничего не могу изменить, они без меня умрут.

— А та женщина, что дала деньги, — она тоже Барселона?

— Не надо, не унижай меня. Дальше некуда… На ее деньги отремонтировал крышу и купил отцу коляску, он не может ходить.

— Мы скучали по тебе, Марат особенно.

— А вы приезжайте ко мне в Грязь — заживем! Вот то-то и оно… — Данфельд бросил окурок в урну, резко повернулся и зашагал к своему прилавку.

«А что если он опять все наврал? — подумалось Катерине. — Господи! Да он же тогда обо всем меня предупредил, а я не поняла…»

* * *

Марат сидел на диване и с увлечением рассматривал Атлас звездного неба — подарок Данфельда.

— Кто-нибудь звонил? — спросила Катерина.

— Папа звонил, — равнодушно ответил Марат. — Сказал, что сегодня не сможет прийти — какое-то у него срочное дело.

Катерина облегченно вздохнула — она совсем забыла про баранину. И как хорошо, что не истратила последние деньги!

— И еще папа сказал, что в воскресенье заедет за нами, и мы поедем покупать мне теплую куртку и ботинки. — Марат перевернул страницу и посмотрел на Катерину. — Я его спросил, что мы купим маме, он сказал — что она захочет, то и купим. Ты рада?

— А ты? Ты рад?

— Мне все равно… — вздохнул Марат. — Я папу звал в планетарий, а он сказал, что сходим — когда-нибудь, когда у него будет время. Мам, а когда Данфельд приедет? — Марат смотрел на Катерину, замерев всем своим существом, словно от ее ответа зависела вся его жизнь.

«Может быть, Маратик все-таки сын Данфельда?» — такое предположение даже не показалось Катерине невозможным.

— Боюсь, мой хороший, что не скоро, — Катерина присела на краешек дивана. — Он решил пожить подольше в своем замке в Альпах. Так нужно для его сердца. — Глаза Марата стали влажными, нос сморщился и покраснел. — Но ты не горюй, в субботу мы с тобой обязательно пойдем в планетарий. Будем долго-долго смотреть на звезды и обязательно найдем Марс. Тебе же надо готовиться к полету?

— Правда? Обещаешь? — оживился Марат. — Тогда я еще посмотрю Атлас, чтобы нам побыстрее найти Марс. А позвонить Данфельду можно? — спросил он с надеждой.

— Там, высоко в горах, нет связи, — Катерина очень старалась, чтобы ее слова прозвучали правдиво.

Она вынула из сумки диск, который купила по дороге домой, и вставила его в плеер. «И осень в смертельном бреду…» — мягко грассировал тенор. Катерина смотрела в окно — по стеклу текли холодные крупные капли, осенний дождь с первым снегом. Марату действительно нужны куртка и теплые ботинки — из прошлогодних он вырос. И ее дубленка износилась до неприличия, и сапоги, а учеников нет, и денег взять негде. Разве что продать саксофон? «Я Вас слишком долго желала. Я к Вам… никогда не приду» — прощался с мечтой Вертинский. И опять было пусто на душе. И она опять не знала, как ей жить дальше.