Книга Жертва всесожжения - Лорел Гамильтон

Жан-Клод по-прежнему свободно держал мою руку в своей, ноотступил от меня на шаг. Я почувствовала, как он заставил себя выпрямиться,будто слегка горбился, ежился от страха. Я знала, что он все еще испуган, новзял себя в руки. Храбрый Жан-Клод. Я еще не была настолько перепугана. Но я незнала всего, что знал он.

– Я не живу прошлым, – сказал Жан-Клод.

– Он нас стыдится, – произнес Балтазар, и потерсящекой о щеку Вилли. И нежно поцеловал Вилли в висок.

– Нет, он нас боится, – ответил Странник.

– Чего ты хочешь от меня. Странник? Зачем совет вторгсяв мои земли и захватил в заложники моих вампиров?

Тело Вилли оттолкнулось от Балтазара и встало перед ним.Обычно Вилли казался меньше своего роста – как-то он робел и ежился, но сейчасвид у него был изящный и уверенный в себе. Странник дал Вилли грацию иточность, которых у него никогда не было.

– Ты сразил Колебателя Земли, но не занял его место всовете. Нет другого способа войти в совет, как убить его члена. У нас теперьвакансия, которую можешь заполнить только ты, Жан-Клод.

– Я не хочу этого поста и недостаточно силен, чтобы егосохранить.

– Если ты недостаточно силен, как ты убил Оливера? Этобыла ужасающая сила природы. – Странник подошел к нам, Балтазарследом. – Как ты его убил?

На этот раз Жан-Клод не попятился. Рука его напряглась намоей, но он не двинулся с места.

– Он согласился не призывать против меня землю. Вампири его слуга кружили вокруг нас акулами. Один направо, другой налево, так чтотрудно было не выпускать из виду обоих.

– И зачем бы ему ограничивать свои силы?

– Он озверел. Странник. Оливер желал вернуть дни, когдавампиры были вне закона. Землетрясение могло бы разрушить город, но вину занего не возложили бы на вампира. Он же хотел завладеть моими вампирами иустроить кровавую баню, которая вновь бы открыла охоту за нами. Оливер боялся,что мы в конце концов уничтожим всех людей, а тем самым и себя. Он считал, чтомы слишком опасны, чтобы давать нам права и свободу.

– Мы получили твой доклад, – сказал Странник,остановившись возле меня. Балтазар встал с другой стороны, рядом с Жан-Клодом.Как зеркальные отражения. Я не знала, то ли это вампир управляет своим слугой,то ли это движение отработано веками тренировок. – Я знаю, что думалОливер.

Я придвинулась к Жан-Клоду.

– Он только вампиров умеет захватывать или людей тоже?

– Тебе не грозит его вторжение, mа petite.

– И отлично, – сказала я.

Глядя на вампира, я сама испугалась, как быстро я началадумать о нем как о Страннике, а не Вилли.

– А почему же вы сами не остановили Оливера? –спросила я.

Странник придвигался ко мне все ближе, чуть не касаясь.

– Он был членом совета. Члены совета не могут дратьсямежду собой. А Оливера могла остановить только истинная смерть.

– И вы пустили его сюда, зная, что он задумал.

– Мы знали, что он покинул страну, но не знали, куданаправился или что планирует.

Странник поднял руку к моему лицу. Балтазар повторил этотжест, подняв руку к Жан-Клоду. Маленькая ладошка Вилли висела у меня передлицом.

– Вы его объявили вне закона, – сказалЖан-Клод. – Любой вампир, который его найдет, мог его убить, не нарушаянаших законов. Собственно, это и значит – «вне закона».

Странник едва заметно коснулся моего лица – легчайшее,пробующее прикосновение.

– И ты думал, что мы к тебе не явимся, потому что тыизбавил нас от хлопот самим за ним охотиться.

– Oui.

Балтазар перестал гладить лицо Жан-Клода и встал возлесвоего Мастера. Рука коротышки скользила по моему лицу. Балтазар казалсяозадаченным, удивленным. Что-то здесь происходило, и я не понимала что.

Странник взял меня за подбородок и повернул лицом к себе.Рука его скользнула вниз по челюсти, мне за шею, в волосы на затылке.

Я высвободилась.

– Я думала, ты не любишь девушек.

– Не люблю. – Он стоял, уставясь на меня. – Утебя интересная сила.

Его рука метнулась слишком быстро, чтобы я среагировала. Ядаже ее не видела. Он ухватил меня за волосы, и его глаза – глаза Вилли –встретились с моими. На этот раз я успела закрыться, подготовиться, но всеравно у меня сердце ушло в пятки. Я ждала, что снова меня потянет в себя этахолодная чернота. Но ничего не случилось. Мы стояли в дюймах друг от друга, иэто были просто глаза как глаза. Я чувствовала, как его сила пульсирует вниз поего руке, но этого было мало.

Он взял мое лицо в ладони, будто хотел поцеловать. Мынаходились так близко друг от друга, что следующие его слова прозвучалиинтимно, хотя таковыми не были.

– Я мог бы подчинить тебя своему взгляду, Анита, но этобыла бы трата силы, о которой мне, возможно, пришлось бы пожалеть еще дорассвета. Ты дважды в эту ночь ранила Лив. Я ее лечу, но это тоже требует силы.

Он отступил от меня, обхватив себя руками, будто коснувшисьменя, получил больше, чем простое ощущение кожи. Тремя скользящими шагами оноказался лицом к лицу с Жан-Клодом.

– Ее сила пьянит. Как будто можно обернуть ее вокругсвоей холодной кожи и согреть сердце на всю вечность.

Жан-Клод испустил медленный вздох:

– Она – мой слуга.

– Разумеется, – согласился Странник. – Столет назад я мог войти в тебя, не касаясь твоей гладкой кожи. Сейчас не могу.Это она дала тебе такую силу?

Он потянулся к лицу Жан-Клода, как только что к моему. Япотянула Жан-Клода назад и встала между ними.

– Он мой, и делиться я не буду.

Жан-Клод обнял меня за плечи.

– Если ты оставишь нас в покое, я позволю Балтазару илюбому, кого ты укажешь, меня использовать, но я не стану твоей лошадьюдобровольно, Странник.

Карие глаза Вилли сверлили Жан-Клода взглядом. В этихзнакомых глазах светилась проницательность, пугающая сила.

– Я – член совета. А ты – нет. У тебя здесь нет выбора.

– Ты хочешь сказать, что, если он займет кресло всовете, ты не сможешь его тронуть? – спросила я.

– Если у него хватит сил удержать это кресло, то я небуду способен войти в его красивое тело, даже если прижмусь к нему губами.

– Я хочу проверить, правильно ли я поняла. Если онзаймет кресло в совете, ты все равно попробуешь взять его силой, поскольку еслиэто выйдет, значит, у него не хватает силы быть членом совета? А если он незаймет кресло, ты все равно его захватишь.

Странник улыбнулся мне мило, и радость сочилась из его глаз,глаз Вилли.