Книга Кодекс поведения блондинки - Наталья Александрова

Федор сразу за ним идти побоялся, но тут очень удачно из двора вышла старушка с пекинесом, Федор проскочил в ворота и успел заметить, как хлопнула дверь углового подъезда.

Вряд ли Старостин здесь живет – дом хоть и приведен в порядок, но лифта нет, света в окнах мало… Если бы он к любовнице ехал, то машину бы во дворе поставил, рассуждал Федор. Стало быть, надобность у него тут деловая, хочет незамеченным быть.

Держась ближе к стене дома, Федор пересек двор, оказавшийся на удивление приличным – тротуарная плитка, песочница и кустики, – заскочил в подъезд и услышал, как хлопнула дверь на пятом этаже. Из-за давно некрашенной двери на первом этаже выглянула растрепанная женщина в застиранном халате и шлепанцах размера сорок пятого – очевидно, в доме еще оставались последние нерасселенные «обломки прошлого».

– М-мужчина… – хриплым голосом проговорила тетка. – С-сигаретки не найдется?

Судя по растекшейся по щекам туши и опухшей физиономии, ей срочно требовалось не только курево. Федор выщелкнул из пачки сигарету и сам дал прикурить – ему не хотелось, чтобы пьянчужка трогала зажигалку своими грязными руками. Тетя шагнула на площадку, причем шлепанцы остались в квартире. Она засмеялась кокетливо и рукой пригладила волосы, Федор сделал равнодушное лицо и стал подниматься размеренным деловым шагом.

На пятом этаже была всего одна дверь – квартира номер четырнадцать. Дверь хоть и не новая, но железная, крашенная коричневой краской, имела солидный замок. Федор порадовался, что не надо гадать, куда вошел Старостин, и спустился вниз.

Тетка все так же выглядывала из своей двери.

– Что недолго у нас погостили? – заискивающе спросила она.

– Я не в гости хожу! – рявкнул Федор. – Списки составляю, кто долго за квартиру не платит, на выселение подавать будем!

Дверь мгновенно захлопнулась.

Сев в машину, Федор дал себе слово непременно сюда вернуться в более удобное время и обследовать квартиру. Замок он как-нибудь вскроет, и плевать, что это уголовно наказуемое деяние. Раз они с ним так, то и у него руки развязаны!

Курок подтолкнул меня к двери камеры.

Теперь даже это тесное и мрачное помещение казалось мне родным домом, потому что впереди ждала неизвестность, и с большой вероятностью – смерть…

В просторном помещении гаража на этот раз было гораздо больше людей. Трое бандитов садились в черной «БМВ», еще трое стояли возле темно-синего джипа. Сам Могила расхаживал посреди гаража, отдавая распоряжения. Увидев меня, показал на маленький неприметный «Пежо»:

– Курок, ты с ней поедешь сзади. План помнишь. Если что-то пойдет не так – ты знаешь, что с ней делать…

– Знаю, – кивнул Курок, подталкивая меня к машине. При этом в глазах его мелькнул нехороший огонек.

– Руки за спину! – приказал он мне.

– Это еще зачем? – спросила я, невольно попятившись.

– Затем! Я сказал – руки за спину! Чтобы в дороге ты ничего не задумала…

Он угрожающе замахнулся, и я подчинилась. Бандит стянул мои запястья куском скотча. Затем толкнул меня на переднее пассажирское сиденье «Пежо», а сам сел за руль.

Мне было ужасно неудобно сидеть с заломленными за спину руками. Курок критически осмотрел меня, пристегнул ремнем безопасности, так что я при всем желании не могла бы сползти с сиденья.

Гаражные ворота медленно, с негромким гудением поднялись, и все три машины выехали во двор – впереди джип, за ним – черная «БМВ», и в хвосте – наш «Пежо».

На улице было совершенно темно.

Мы выехали на одну из василеостровских линий, затем – на Средний проспект.

Здесь и в этот поздний час было светло от ярких огней рекламы, сверкающих витрин магазинов и ресторанов, очень людно, много транспорта, наш кортеж ехал медленно, объезжая пробки. Я смотрела из окна машины на прохожих – на их веселые, беспечные лица, некоторые были озабочены, заняты своими мыслями, никому из них не могло и в голову прийти, что меня везут, может быть, на смерть…

Словно прочитав мои мысли, Курок скосил глаза и прошипел:

– Сиди тихо! Только пикнешь – убью!..

Мы свернули с проспекта возле полуразрушенной церкви, выехали на Тучков мост и вскоре оказались на Петроградской стороне. Проехав мимо стадиона, свернули на набережную Ждановки.

Здесь было темно и малолюдно, машины прибавили скорость.

Курок неотрывно следил за дорогой и не обращал на меня внимания.

Сейчас или никогда!

Я осторожно сдвинула руки, запустила пальцы в задний карман джинсов. Средний палец пронзила боль – он наткнулся на острый край стеклянного осколка. Я невольно поморщилась, но тут же справилась со своим лицом.

Курок, кажется, ничего не заметил.

Зато я нащупала осколок лампочки и осторожно прихватила его двумя пальцами.

Порезанный палец кровоточил, теплая струйка крови стекала по ладони.

Я осторожно вытащила стекло из кармана, вывернула руку, так чтобы острый край пришелся против скотча.

Машину качнуло на выбоине, и стекло врезалось в запястье. К счастью, неглубоко, но я невольно вскрикнула.

– Что это с тобой? – подозрительно покосился на меня Курок. – Ты чего кричишь?

– Лучше на дорогу смотри! – прошипела я. – Не дрова везешь! На каждый ухаб наезжаешь!

– Ох ты, какие мы нежные! – скривил он рот.

Я переждала минуту и сделала еще одну попытку разрезать скотч. На этот раз дело пошло удачнее, клейкая пленка немного поддалась, я постепенно разрезала ее, миллиметр за миллиметром…

Мы свернули на один из притоков Невы. На другой стороне реки темнели здания Крестовского острова.

Скотч медленно поддавался, стекло то и дело задевало кожу.

Так я все руки себе изрежу…

Я сделала еще одно осторожное движение – и наконец почувствовала, что запястья освободились от клейкой ленты и я могу высвободить руки из-за спины.

Но пока время для этого не подошло, мне нужно держаться осторожно, чтобы Курок ничего не заметил…

Слева от дороги темнела речная вода, справа тянулись мрачные кирпичные корпуса заброшенных складских или фабричных зданий. Все три машины сбросили скорость. Джип и «БМВ» свернули в узкий проезд между двумя корпусами, углубились в лабиринт заводской территории. Наш «Пежо» не последовал за ними: обогнув большой металлический ангар, машина остановилась в темном закоулке. Впереди, в просвете между ангаром и глухой кирпичной стеной, тускло блестела маслянистая поверхность речной протоки.

Курок настороженно огляделся по сторонам.

Часы на приборной панели показывали без десяти двенадцать.

Наступила гнетущая, напряженная тишина.

Внезапно зазвонил мобильный телефон. В глухой тишине ночи его звонок показался мне оглушительным.