Книга Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори - Габриэль Готье

Каждый новый день, проведенный с Анной, приносил мне новые открытия. Вот она улыбается. Как прекрасны эти ямочки на щеках, эти сияющие глаза, эти крохотные ручонки, которые она тянет к свету. Пока она не умеет говорить, но я вижу, что очень старается. Я вижу, какой она вырастет умной и красивой.

Я переверну все страны, до которых можно доехать за год для того, чтобы помочь найти ей достойного жениха. У нашей семьи достаточно денег для того, чтобы не обращать внимание на богатство будущего мужа моей милой Анны. Будь у его семьи лишь пара замков да несколько сотен крестьян, будь он принцем или наследником богатейшей фамилии — все это не важно. Я не буду навязывать свою волю Анне, я позволю ей то, чего лишены многие женщины знатных родов. То, чего даже мне не было позволено. Я дам ей свободу выйти замуж по любви. Не могу сказать, что мой с Ференцем брак был лишен любви. Но наш брак, в любом случае, был предопределен. И то, что мы любим друг друга — это приятное, но совсем необязательное условие современного брака. Я видела многие семьи, где мужа и жену не связывает ничего, кроме взглядов их семей на выгодность родства. Клянусь, мою Анну никогда не постигнет такая участь!

* * *

Когда росла Анна, я открывала вместе с ней прекрасный мир. Я металась в горячке вместе с ней, когда ей случалось простудиться, я чувствовала ее боль, если она случайно ранила себя. В это счастливое время я поняла, что жизнь обычных людей тоже имеет смысл. Тех, которые не получали от судьбы обещания невероятного счастья в неизвестном, но прекрасном будущем. То счастье, которое мать испытывает, растя своих детей, стоит платы, которую смерть берет с каждого в его последний час.

В это счастливое время я продолжала заполнять книгу, испещренную крестами. Но я почти ничего не помнила о каждом новом убийстве. Мне казалось, что я разделена на несколько частей. Одна живет обычной жизнью счастливой и любящей матери, а другая все больше походит на ужасное чудовище из моих детских снов. Где-то между этими двумя крайностями жила мечта, навеянная лесным видением. Я, несмотря на то, что в моей жизни достаточно счастья, не могла отказаться от того удивительного предчувствия неземного блаженства, которое ждало меня там. Да и кот не давал мне забыть о книге.

* * *

После Анны я родила Екатерину, Андраша, Урсулу, которую мы ласково называли Орсик. Мечта Ференца о наследнике вполне смогла исполниться, лишь тогда, когда у нас родился Пал. Орсик и Андраш отошли к Господу, когда были еще совсем маленькими. Когда умирал каждый из них, я готова была отдать жизнь, отдать все, что у меня есть, лишь бы избавить их от этой участи, лишь бы помочь им выжить. Как несправедливо поступают небеса, сначала посылая нам детей, посылая вместе с ними надежды и любовь к ним, а потом забирая. Меня утешает лишь то, что мои Анна, Катерина и Пал — это самые лучшие дети в мире. Анна теперь уже совсем невеста. Катерина примеряет наряды и учится скакать на лошади. А Пал сейчас совсем маленький. Какое же это счастье — когда у тебя чудесные дети, рожденные от любимого мужчины!

* * *

Именно тогда, когда мне казалось, что жизнь идет так, как нужно, что моим милым детям ничто не угрожает, что моя мечта должна осуществиться, я и поняла, что книга требует от меня жертвы, которую мне еще не приходилось ей приносить. Крест с короной сразу же пробил меня самой ужасной мыслью, которая только способна посетить мать. Мыслью о том, что во имя своей мечты мне придется убить собственного ребенка. Это неудивительно, если помнить о том, что важнее детей для меня не было ничего в жизни.

Эта мысль испугала меня, потрясла все мое существо, перевернула все лабиринты моей души. Даже дракон на какое-то время затих, и служанки могли выполнять свою работу, не опасаясь того, что пролитая чашка молока или разбитый кувшин могут стоить им жизни.

Я жила как во сне, единственной явью были для меня дети. Кот показывался пару раз на глаза, он был похож на старую овчинную шапку, которую изорвали дворовые собаки. Он являлся мне по ночам, стоял, покачиваясь от слабости, на границе, которую образует свет от пламени свечи и непроглядная ночная тьма. Он отощал, и, казалось, доживает последние дни. Лишь его глаза сверкали знакомым призрачным сиянием. Я старалась не смотреть на него. Если он пришел за моими детьми, я скорее умру, чем дам ему то, чего он хочет.

* * *

В моей жизни было всего два видения, которые на мгновение показали мне мое невероятное будущее, о котором я так мечтала. Но и их мне хватило для того, чтобы всей душой стремиться к этому будущему. Там были невероятные здания — огромные до самого неба полностью из стекла и солнечного света, невероятные одежды, которые едва прикрывали тело, и даже какие-то летающие птицы… Я мечтала, что однажды окажусь на одной из них и увижу мир с высоты птичьего полета. Всей душой я верила, что моя мечта осуществится!

Мои первые роды были наполнены мучениями, но именно они приоткрыли мне дверь между бренным миром и миром моей мечты и перенесли мою душу туда, где, если верить предсказанию старой лесной ведьмы, когда-нибудь может оказаться и мое тело. Ведь душа без тела не может наслаждаться миром, а тело без души — это уже не человек.

Крестьяне шептались однажды о бездушных телах, которые, разрыв окоченевшими руками свои могилы, пришли в одну деревню и заставили всех ее жителей пожалеть о том, что те появились на свет. Я не сомневаюсь в том, что бездушному телу место лишь в крепко забитом гробу, что оно не испытывает ничего из того, что может испытывать человек. Я уверена, что тот случай в деревне — это лишь проделка злых духов, которые, вцепившись в руки мертвецов, заставляли их душить, да передвигали их ноги в погоне за теми, кто бежал от них.

Поэтому в моем будущем должны присутствовать и тело и душа, иначе все мои старания не имеют никакого смысла.

Мои сомнения длились очень долго. Они, кроме душевного спокойствия, лишали меня и возможности видеться с детьми. Я опасалась, что если книга действительно хочет их жизни, дракон во мне однажды проснется, когда я буду наряжать Анну, или играть с Катериной, или баюкать Пала.

Я верю в Илону, в то, что она сможет убить меня, если я перейду последнюю черту. Но что она сможет сделать, если я, держа на руках моего маленького сына, руками, обросшими драконьей чешуей, в одно мгновение оторву его прекрасную головку с этими чудными огромными глазами? Что она сделает, если я, фехтуя с Анной, изрублю ее на куски? Если я толкну с башни замка Катерину, когда мы, взявшись за руки, будем смотреть с ней на Луну? Если случится что-то подобное, Илона, возможно, и убьет меня, но это уже ничего не исправит и не изменит.

* * *

Я прилагала все старания к тому, чтобы дети не заметили моих черных мыслей. Ведь они все понимают, особенно — Анна. Она уже совсем взрослая. Я корю себя за то, что однажды, как раз в это время сомнений, чуть не убила ее. Илона всегда присматривает за малышами и в опасное время, когда наказания служанок за провинности оканчиваются хуже, чем эти служанки предполагают. Но разве уследишь за Анной? Она гуляет где ей вздумается, я уже приучаю ее к ведению хозяйства, хотя она еще слишком мала для того, чтобы освоить его премудрости.