Книга Загадка о русском экспрессе - Антон Кротков

— Варвара Дмитриевна, голубушка, позвольте к ручке приложиться! — радостно воскликнул журналист при виде Князевой и немедленно с тупым стуком рухнул перед знаменитостью на одно колено. Он страстно схватил ей правую кисть и жадно припал к ней губами — с тем же торжественным жаром, с каким воины припадают к полковому знамени. — Безмерно счастлив видеть вас снова, о несравненная! Я ведь читал, с каким восторгом писали о вас в тринадцатом году французские газетчики после вашего выступления в Grand Opera.

— Разве мы знакомы? — немного ошарашенно осведомилась певица, осторожно пытаясь высвободить руку.

Журналист сразу сник:

— Неужели за шаромыжника приняли?! Обидно… Как же так, несравненная Варвара Дмитриевна! Неужели забыли?! Ну вспомните: октябрь благословенного 1910 года. Ваши киевские гастроли. Вася я, Медников! Такие репортажи с ваших концертов давал, что гром вашего триумфа в столицах был слышен. Гниду Борщевского, который посмел про вас гадость в своей кислощейной газетенке напечатать, в фонтане искупал, так что он, подлец, мокрый, весь в тине, без цилиндра на берег выполз…

Князевой стало неловко при всех признаться, что она забыла столь преданного человека, и она сделала вид, что начинает что-то припоминать:

— Чего же вы хотите, голубчик?

Оказалось, что журналисту настала пора возвращаться обратно в киевскую редакцию. А так как он узнал, что в том же направлении следует боготворимая им особа, то мечтает проделать этот путь подле нее.

— Желаю лицезреть вас, и оттого, оставаясь телом на грешной земле, душою пребывать на небесах, — с большим пафосом объявил журналист.

Хозяйка купе милостиво улыбнулась Медникову и жестом императрицы велела ему подняться с колена.

— Буду рада иметь такого спутника.

Репортер ликовал. На радостях он даже исполнил несколько плясовых па в народном стиле — вприсядку да с прихлопами.

— Эх, развернись душа гармошкой!

Сергей стал присматриваться к людям, среди которых ему предстояло отыскать врага. Помимо Князевой и Сонечки в купе присутствовали трое мужчин.

Возле окна напротив Князевой сидел молодой «прилизанный» офицер, которого Сергей назвал про себя «кавалером». Лет двадцати семи, недурен собою, но необаятельный. В его лице было что-то беспокойное — напряженность, из-за которой молодой человек казался двуличным, себе на уме. Судя по всему, это был обычный зауряд-прапорщик — суррогатный офицер, призванный на службу из запаса, однако сумевший благодаря нужным связям хорошо устроиться в штабе на какой-то тихой уютной канцелярской должности. В привилегированный вагон он, надо полагать, тоже попал по чьей-то рекомендации.

Было видно, что «кавалер» очень озабочен тем, чтобы нравиться окружающим. Но его наигранная веселость выглядела неестественной.

Рядом с «кавалером», потягивая чай и смешно по-купечески раздувая при этом щеки, сидел пожилой господин средней комплекции. Нижняя часть его лица утопала в благообразной седой растительности. Поэтому основное впечатление о внешности старика давали его глаза. А они смотрели на мир с приветливым прищуром.

Обращаясь к новым членам их компании, старик привстал с поклоном:

— Позвольте представиться, военный врач, надворный советник Ирманов Владимир Романович

Сергей представился ему в ответ. Про себя он решил, что будет в своих дневниковых записях и донесениях именовать Ирманова просто «доктором». Начальник армейской контрразведки очень советовал Сергею все свои впечатления заносить в небольшой путевой блокнотик для последующего анализа.

Еще в купе находился латыш в черной кожаной куртке военного летчика с погонами прапорщика и серебряной эмблемой в виде крошечного самолетика на груди. Оказалось, что он из эскадры воздушных кораблей, укомплектованной знаменитыми четырехмоторными бомбардировщиками «Илья Муромец». Его нахождение в этом купе объяснить было проще всего, ведь летчики были всеобщими любимцами. Это был высокий худощавый брюнет с рябой, весьма задумчивой физиономией. Он не слишком охотно рассказывал о своих подвигах, а все больше молчал и слушал других.

* * *

Первые несколько часов пути поезд держал весьма приличную скорость, почти 70 верст в час. Монотонно стучали колеса, за окнами проносились живописные малороссийские пейзажи. Лишь иногда случались короткие остановки, необходимые, чтобы локомотивная бригада набрала в паровоз воды и пополнила запас угля. Сергей даже стал опасаться, что они в один миг долетят до Питера и он не успеет как следует изучить своих попутчиков и выявить среди них шпиона.

Но вскоре их стремительный полет замедлился, стали случаться незапланированные остановки, которые становились все более частыми и продолжительными. Навстречу сплошным потоком пошли воинские поезда. Конечно, железнодорожники пытались обеспечить «зеленую улицу» составу, в котором находился личный вагон командующего, однако сделать это было очень сложно, так как слишком много идущих к фронту эшелонов с войсками, боеприпасами и техникой имели статус литерных, то есть особо важных. Видно было, что готовится что-то очень значительное. Во время продолжительных стоянок появлялись крестьяне из окрестных деревень, так что возле поезда возникали импровизированные базары, где за копейки крестьяне продавали пассажирам овощи и мясо.

И все же даже при таком круглосуточном мощном встречном потоке поезд, в котором ехал Сергей, как-то продвигался вперед. И это, конечно, была заслуга командующего фронтом, который распорядился, чтобы его личный вагон со знаменитой певицей прибыл в столицу с минимальным опозданием.

Стемнело. Проплывающие за окнами станции были погружены во тьму. На одной такой станции снова случилась остановка. Причем встали на путях бок о бок с длинным воинским эшелоном, который тащили сразу два мощных локомотива серии «С». Из теплушек доносились звуки гармоники, солдаты, пользуясь случаям, бегали — кто за кипятком, кто в лавки. Тоже успевший смотаться в местный буфет за пивом Медников рассказал, что, оказывается, здешняя темнота объясняется страхом перед налетом германских дирижаблей. Говорят, недавно один появился на соседней станции — сбросил шесть бомб. Убил… двух воробьев, трупы которых были найдены в одной из воронок. Возьми он саженей на 300 в сторону — прошел бы над артиллерийским парком и санитарным поездом, — наделал бы больших дел.

Все стали смеяться над незадачливыми немцами, а тут и поезд снова тронулся в путь — без предупреждающего звонка колокола или паровозного гудка, просто ушел со станции в ночь.

Надо сказать, что давненько Сергею не приходилось путешествовать с таким комфортом. Благодаря трехосным тележкам вагон почти не качало, обслуживающий персонал был на редкость предупредителен. Князева любезно предложила своим спутникам мужчинам воспользоваться роскошной ванной в своем персональном купе. На правах радушной хозяйки угощала всех немыслимыми по военному времени деликатесами — высокопоставленные поклонники снабдили ее в дорогу несколькими корзинам всяческой снеди.