Книга Невеста лорда Кэрью - Мэри Бэлоу

Он тогда притворился, что влюблен в нее, Саманту, с расчетом, что Саманта расскажет Дженни и та разорвет их помолвку. А потом, когда он так вероломно добился своей цели, он надсмеялся над ней, над Самантой, сказал, что, как видно, она не поняла его, что он просто любезничал с ней.

И это он-то изменился за шесть лет? Ужели это возможно? Или он все такой же змей-искуситель, как и был? Только стал еще более обходительным и вкрадчивым?

И почему она так перепугалась, почему решила, что все еще любит его? Впрочем, если это не любовь, тогда что же? Почему ее так тянет к нему, несмотря на то, что она все осознает, несмотря на ужас, который ее охватывает?

– Вы все время молчите, мисс Ньюман, – сказал наконец Лайонел, привлекая ее внимание к разговору. – Вы находите невозможным простить меня? Я не осуждаю вас за это.

Правила хорошего тона предписывали дать ему тот ответ, который он хотел получить. Но Саманта вдруг снова почувствовала прилив гнева – этот гнев спас ее накануне. Лайонел играет, он манипулирует ими. С какой целью, она не понимала. Может быть, просто развлекается.

А что, если он и вправду искренне раскаялся?

– Быть может, и возможным, милорд, – осторожно ответила Саманта.

Лайонел встал.

– Однако пора и честь знать, – сказал он, отвешивая поклоны дамам и останавливая взгляд на Саманте. – Я сделаю все, чтобы до конца сезона завоевать ваше доверие и прощение, мисс Ньюман!

Вчера вечером, когда тетушка Агата находилась вне пределов слышимости, он называл ее Самантой, вспомнила Саманта и холодно кивнула.

– Не окажете ли вы мне честь и не проводите ли меня до двери? – попросил он.

Саманта бросила взгляд на тетушку, но леди Брилл лишь подняла брови и еле заметно пожала плечами. В конце концов, Саманта не юная девочка и он не просит ее позволить ему нанести ей отдельный визит.

Из гостиной она вышла впереди него, но затем, когда они начали спускаться по лестнице, оперлась на предложенную ей руку. Он был значительно выше ее, но его рука не так уж и отличалась от руки мистера Уэйда, отметила про себя Саманта. Несмотря на отличную фигуру, он не казался ни более мускулистым, ни более сильным, чем ее друг.

– Понимаю, как трудно вам простить меня, – тихо произнес Лайонел. – Вам приходится прощать, меня за куда большую провинность. Для леди Брилл все проще, она даже не подозревает о моей тяжкой вине перед вами. Но я завоюю ваше доверие.

Быть может, он искренен? Как узнать, искренен человек или нет? Она не общалась с ним шесть лет, это долгий срок.

– Я любил вас тогда, – сказал он, – но положение наше было безнадежным. Этот скандал погубил бы и вас, а я бы скорее умер, чем причинил вам зло. Я и сейчас без колебаний пожертвую жизнью ради вас. Я никогда вас не забывал и вернулся в Англию потому, что не мог больше жить без… Нет, не хочу, чтобы это было похоже на плохую мелодраму.

Однако это было похоже. Как же понять, искренен ли он? Быть может, ключ к этому – прошлое, то, как он преподносит его, как он его искажает. Он не любил ее. Ни на минуту не задумавшись, он презрительно отверг ее. Если, как он говорит, он скорее умрет, чем причинит ей зло, почему же он тогда, шесть лет назад, не пожертвовал своей жизнью, а так жестоко унизил ее и причинил ей такую боль?

Саманта не понимала, какую игру он затеял сейчас, но это была игра.

– Я вернулся в Англию, потому что пришло время выбрать для себя графиню, – сказал Лайонел. – И я хочу, чтобы это была англичанка. Английская роза прекраснее всех роз на свете. – Он снял ее руку со своей руки и, не отводя взгляда от ее глаз, поднес к своим губам. – Вы поедете завтра со мной кататься?

– Я уже обещала эту прогулку – сказала она.

– Назовите мне имя этого мужчины, чтобы я мог швырнуть перчатку ему в лицо! – с пафосом воскликнул Лайонел и впился в нее горящим взором.

Коварный змей! Он все такой же, каким был. Слишком отработанное представление, и достаточно неприятное.

– Этот мужчина мне очень нравится, милорд. Я восхищаюсь им, – сказала Саманта. – Я поеду кататься с ним в любой день, стоит ему только пригласить меня. К тому же он человек, которому я доверяю. Лайонел вздохнул и отпустил ее руку. – И не доверяете мне, – сказал он. – Увы, я не могу вас за это винить. Но все изменится, клянусь честью!

Саманта чуть было не рассмеялась ему в лицо, чуть было не спросила: какой честью он клянется? Но ей было не до шуток, да и не хотелось продолжать этот разговор.

Лайонел отвесил ей изящный поклон и удалился.

Тетя Агата все еще сидела в гостиной.

– Это просто удивительно, – сказала она. – Я еще никогда не видела, чтобы человек так переменился. Он стал во всех отношениях очень приятным джентльменом.

– Вы в этом уверены, тетя? – спросила Саманта. – Уверены, что это не игра? Что он не смеется над нами?

– Но зачем ему это делать? – Брови у тетушки снова взлетели вверх. – Определенно, Саманта, ему было очень нелегко явиться сюда и сказать все то, что он сказал. Отдаю должное его отваге.

– Он приглашал меня кататься с ним завтра, – сказала Саманта. – Я очень рада, что уже приняла приглашение Фрэнсиса.

– Мне кажется, он просто без ума от тебя, Саманта, – лукаво улыбаясь, сказала леди Брилл. – Впрочем, что в этом удивительного? Ты все так же прелестна, как и прежде, когда только-только начала выезжать в свет. Быть может, стала еще прелестнее. В тебе появилась уверенность, и это так тебе идет.

Никакой уверенности в себе Саманта не чувствовала. Особенно теперь, когда снова появился Лайонел.

– Его покаяние заслуживает одобрения, – сказала она, – Но, тетя, я не верю, что он искренен.

Леди Брилл покачала головой.

– Знаешь ли, Саманта, я просто прихожу в отчаяние – боюсь, мне так и не удастся уговорить тебя предстать перед алтарем с достойным джентльменом.

Однако спорить с тобой – только время терять. Бедняжка Софи совсем нас заждалась.

– Вы не очень будете возражать, тетя, если я останусь дома? – спросила Саманта. И улыбнулась. – Думаю, вам будет куда приятнее поболтать без помех.

– Что за глупости ты говоришь! – возмутилась тетя, однако не стала настаивать.

Какое это облегчение – побыть одной, думала Саманта, поднимаясь в свою комнату и садясь за секретер, чтобы написать письмо Дженни. Но сколько она ни обмакивала гусиное перо в чернильницу, дальше фразы «Моя дорогая Дженни» дело не шло.

Что бы сказали Дженни и Габриэль, окажись они этой весной в Лондоне и узнай о том, что произошло за последние два дня? Саманта почти что представляла себе их ужас. Воображение помогло ей. Помогло понять, что для них возобновление знакомства с Лайонелом было бы совершенно невозможно. Он не сумел бы одурачить их, как одурачил тетю Агги, они ни за что не поверили бы, что он искренне раскаивается в том, что проделал шесть лет назад. Если он действительно сожалеет об этом, то ему следует держаться подальше от них. И от нее тоже.