Книга Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа думал, что они из ФБР, но ведь он был сумасшедшим.
Мэри знала лучше, она знала, что это не агенты ФБР ползают вокруг ее дома.
Нет… ученые – вот кто там, эти уроды.
Соперники-издатели, критики и страждущие биографы – все они сплотились, чтобы отнять у нее роль литературной душеприказчицы.
Охотники за Хемингуэем.
Козлы. Вот кто они такие.
Если бы Папа не умер, он взял бы ружье и расстрелял бы этих червяков. Отправил бы их в преисподнюю.
Что же, она сама вполне может это сделать и прямо сейчас. Папа об этом позаботился.
– Я умею стрелять, – громко сказала она и мрачно улыбнулась – редкая для нее улыбка, демонстрирующая зубы. – Я возьму ружье и прикончу всех этих засранцев!
Донован Криди наклонился к динамику, чтобы лучше расслышать угрозы вдовы. Сердце его колотилось. Жучки не были шедевром техники, да и ставили их еще до смерти Хемингуэя, но сейчас они вполне годились, чтобы слышать вопли Мэри.
Криди облизал губы. Не было сомнений в том, что зелье вызывало в человеке тягу к насилию… иногда приводило к крайне иррациональному поведению. До этого участники эксперимента – мужчины и женщины, чей интеллектуальный потенциал далеко превышал способности пьяной вдовы, – предпочитали выброситься с высокого этажа, чтобы не продолжать эксперимент. Они бились головой о стену, пока не погибали от кровоизлияния в мозг.
Стоя у окна с биноклем, Криди тихо матерился и жалел, что не удалось установить ни одной камеры внутри дома. И теперь он не мог видеть, что там происходит.
На подъездную дорожку к Дозорной башне свернула машина. Наверное, горничная, решил Криди.
Но нет, это оказался Ричард Полсон. Вел он машину быстро и зигзагами, резко затормозил, заставив взятую напрокат машину взвизгнуть и поднять веер гравия. Криди начал надевать пальто. Вдруг в профессоре взыграла предприимчивость.
Взбешенный Ричард сидел в машине на подъездной дорожке к бетонному дому, просматривая свои записки. Он возвращался в гостиницу на слишком большой скорости, молчал и еле сдерживался. Ханна, похоже, одновременно наблюдала за Ричардом, вместо него следила за дорогой и без конца играла со скомканным листком бумаги, который то вынимала из кармана, то засовывала обратно.
Когда они добрались до гостиницы, Ричард поспешно отвел Ханну в их комнату, схватил блокнот со своими заметками и фляжку и выскочил вновь к машине. Он торопливо перебирал заметки, пытаясь в спешке найти правильный подход к большому вопросу.
Он ощущал, что чувствует себя странно, что кружится голова. Он выпил солидный глоток из фляжки, но лучше не стало. Ему казалось, что у него заплетается язык… и хотелось спать. Тут он почувствовал, что бедро у него мокрое. Милостивый боже, неужели он обмочился?
Он взглянул на брюки и заметил пятно вокруг правого кармана. Сунул руку в карман и нашел пробку, которая слетела со склянки. Его глаза расширились. С такого рода зельем следует быть осторожным. Похоже, оно имеет свойство впитываться через поры. Господи, да он, возможно, употребил полсклянки этой отравы!
Сердце его колотилось, язык не помещался во рту. Трудно было глотать. Но ведь он не мог все бросить на такой стадии!
Ричард глотнул еще виски, затем выбрался из машины, чтобы продолжить допрос вдовы и получить столь важный для него ответ.
Мэри двинулась к оружейной комнате наверху, где запасы были восполнены и комната заперта, когда Папа был надежно мертв. О господи! Неужели она действительно произнесла последнюю фразу вслух? Она была практически в этом уверена.
– Ну… нечего стесняться, если говоришь правду, – сказала она.
Сердцебиение продолжалось, пот все еще заливал лицо. Она допила коктейль из стакана, затем смешала себе следующий. Осознала, что вслух перечисляет ингредиенты и их последовательность.
Что это за оральная дизентерия с ней случилась?
Мэри сделала глоток свежего коктейля и принялась распевать старые песни на французском и итальянском – все эти песни они пели с Папой в лучшие времена. Если она будет петь, то уже никак не выдаст своих планов шпионам. Тем временем она искала ключ от оружейной комнаты.
А… вот оно что, он должен висеть у нее на шее на цепочке!
Она похлопала себя по груди, пытаясь обнаружить контуры ключа и цепочки под свитером. Нет, подождите, это ключ от комнаты с документами она носила на шее для сохранности.
– Но, черт, и этого клятого ключа не было тоже!
Перепуганная Мэри вернулась к своему креслу… сунула руки в пазы между подушками, поискала. Бесполезно. Она потопала наверх, спьяну ударяясь о стены, и принялась обыскивать спальню в поисках жизненно важных ключей.
Черт бы все побрал! Куда они подевались? Где ключ от комнаты с документами? Может быть, она оставила его в замочной скважине?
Может быть…
Она шатаясь спустилась вниз, крепко держась за перила, чтобы не упасть – так и бедро сломать недолго, – затем вошла в кухню. Она увидела ключ от оружейной комнаты на полочке над раковиной, как раз там, где он лежал в то страшное июльское утро, когда Папа им воспользовался, чтобы взять ружье.
Мэри выбрала карабин «Манлихер» и уверенно вложила в него два патрона.
Папа позаботился сделать из нее отличного стрелка.
В Африке она застрелила льва. Ха, она убила не только одного льва, не так ли?
Она едва не рассмеялась…
Она на цыпочках спустилась к кладовке, где теперь хранила наиболее ценные рукописи Папы, и увидела, что дверь в кладовку приоткрыта.
Чертовы шпионы. Проклятые ученые. Мэри улыбнулась. На этот раз она помнила, что следует держать рот закрытым, никаких больше слов.
Они были правонарушителями, а Мэри знала закон.
Только переступи порог моего дома без разрешения, и я тебя уложу! Она с трудом сдержалась, чтобы не хихикнуть.
Заглянула в приоткрытую дверь.
Шпион стоял спиной к Мэри, он не слышал, как она подошла. И не услышит, так ведь? Это был еще один подарок от Папы – бесшумная поступь хищника… хитрость профессионального охотника. Или профессионального убийцы.
Она сузила глаза. Это был Ласситер!
Лассо даже не ответил согласием на ее предложение помочь ей с мемуарами и «Островами». Он не подписывал никаких контрактов или соглашений о конфиденциальности. И тем не менее он здесь и роется в БУМАГАХ.
Значит, от Ласситера нельзя ждать ничего хорошего, такая же дрянь, как и все остальные. Даже хуже!
Вот оно, значит, как! Гребаный Иуда!
