Книга За старшего - Шамиль Идиатуллин

И эту тему Костик отработал на совесть, в несколько приемов — в основном до прихода сестрицы, но и при ней пару раз. Вскользь, но существенно.

Ближе к завершению банкета роль слезоприемника ему подобрыдла, и он стал бросать косяки на посторонние коленки. Айгуль, обычно зоркая на такие дела, на сей раз недоглядела. Гульшат решила последовать подслеповатому примеру. Но Костик, чувствуется, вздумал соскочить всерьез. Айгульку-то проводил со всей джентльменской прытью и рассчитаться пытался за троих, хотя наличных у него было в обрез, а золотую карточку, которую Гульшат успела заметить в распахнувшемся бумажнике, товарищ командированный светить и использовать почему-то не пожелал. Гульшат настояла на том, чтобы добавить от себя чаевые, Костик с облегчением согласился — и снова принялся метать сложные взгляды через переносицу и левое ухо.

Гульшат даже решила оценить те коленки. Вдруг они правда недосягаемы в конкурентном плане. Да нет, корявенькие. Выше еще хуже: пузико с бюст размером, бюст, правда, немаленький, поверху пергидрольный начес времен Айгулькиного детства. И два жлоба по краям начеса. В трениках, натурально. Понять бы еще, почему здесь, а не в «Макдоналдсе», — видимо, за время затворничества Гульшат город изменился радикально.

Впрочем, это уже не ее забота. А, допустим, Костика. Нужна ли она ему?

Кажется, она ему была нужна. В смысле, забота, а не Гульшат.

Потому что когда она — на сей раз Гульшат, а не забота, — сняла с крючка пуховик и направилась к выходу из ресторанного зала, Костик слился. Сперва-то он устремился за Гульшат и даже заметался, соображая, что изысканней: одеться самому, а потом одеть даму, или наоборот. Гульшат, гордо усмехнувшись, пуховик не отдала. И не прогадала. К двери она вышла одна. Оделась, не оглядываясь, чуть помедлила и все-таки воровато оглянулась — чтобы увидеть, как серая спина Костика скрывается за багровой гардиной, отделяющей туалет и какие-то служебные помещения. И не одна спина-то исчезает, а в компании драной шубки якобы из песца, при жизни отличавшегося блохастостью и привязанностью к теплотрассам.

Ну, рыбак рыбака.

А оба жлоба, отходившие к барной стойке за сигаретами, теперь, скрашивая дорогу обычной для такого контингента перекошенной беседой, возвращаются к своему столику, чтобы обнаружить исчезновение шубки вместе с начесом и всем содержимым.

Ох орел, с невольным восхищением подумала Гульшат и даже хихикнула вопреки обстоятельствам.

Зря.

Жлобы переглянулись и неторопливо пошли через зал к Гульшат.

Можно было бы их и дождаться — все-таки место людное и почти свое. Но общаться с ушлепками, не выросшими из треников, совершенно не хотелось. К тому же не было видно ни Паши с Резедой, ни дееспособных мужчин. Зато до дому было полтора квартала и одна хитрая арка. Можно красиво уйти.

Красиво не получилось. Некрасиво, впрочем, тоже.

Жлобы настигли в той самой хитрой арке, за каким-то лешим старательно освещенной с обеих сторон. Вернее, не настигли, а ждали там, в прямоугольном проеме, нелогично протыкающем один из изгибов длиннющей девятиэтажки, известной в городе как «гусеница». Гульшат, еще не свернув, услышала гулкое «Ну где эта овца» и остановилась, да поздно. Уже вылетела на жлобов. Гульшат спросила себя сквозь громкие толчки в голове, а чего она боится-то — ну жлобы, но не людоеды же. Одеты как кретины, так Гульшат их не встречать. И «овца» вполне могло к блондиночке относиться.

Гульшат-то овцой точно не была. Потому пошла дальше — обычным шагом. Бегать от всяких и за всякими она не привыкла. Все-таки папа был хозяином города. И это знали все.

Вот только эти двое не знали. Вот только папа перестал быть хозяином чего бы то ни было. И вот только город сильно изменился.

Парни и впрямь дали Гульшат пройти мимо, бегло вскинув на нее глаза и снова уставившись в телефоны. Гульшат на ходу услышала сквозь собственное поскрипывание: «Слышь, она трубку не берет. А по ходу это ее номер вообще? А я хэзэ. Вот овца, а? Сожрала, главное, на штуку почти…»

Бедолаги, снисходительно подумала Гульшат, подходя уже к финишной прямой, и тут сзади заскрипели по снегу, который причудливый ветер натаскал и побросал под аркой. Гульшат напряглась и все-таки ускорила шаг.

Сзади сказали:

— Девушка, слышь, ты это, вы не бойтесь, мы чисто спросить. Постой секунду, по-братски прошу, слышь, да?

Бегала Гульшат неплохо, и сапоги у нее были почти без каблуков. Но мериться скоростью или там силой с двумя парнями, да еще в трениках, было бы затеей экстремальной и даже, по выражению психологических книжек, виктимной. Она остановилась под лампой и молча повернулась лицом к парням, которые, оказывается, были уже в метре. Сердце перешло на гулкий бой.

Тот, что пониже и щекастей, сделал несколько жестов и спросил:

— Короче, это. Где твой?

Гульшат высокомерно подняла бровь, изо всех сил удерживая в себе иронические, ехидные или возмущенные вопросы, которые покажут, как ей страшно. Сработало, даже с перебором. Щекастый сказал:

— Слышь, подруга. Мы пока по-нормальному с тобой, давай тут лицо не делай.

Второй, повыше, поуже и в фиолетовую крапинку от угрей, стоявший у приятеля за правым плечом, покивал, недобро рассматривая Гульшат.

Гульшат вздохнула, надеясь подавить дрожь в голосе, и выговорила без дрожи:

— Какой там мой. Подсел, потом делся. Куда — не знаю.

— Во ты гонишь, — обрадовался щекастый и снова затеял долгий неприятный жест. Но длинный, тронув его за локоть, объяснил неожиданно оперным голосом:

— Он, ты поняла, у нас, по ходу, даму увел.

Гульшат поняла, что сейчас захихикает от этой «дамы» и общего кретинизма предъявы, и поспешно сказала:

— Вот именно.

— Что «вот именно»?

Щекастый, кажется, искренне не понимал и все пытался шевелить руками. Длинный опять тронул его и уточнил:

— То есть он типа тебя ради нашей красотки прокинул?

Гульшат покачала головой, отворачиваясь. Ведь так и получалось, по сути. И было даже не обидно — просто непонятно, досадно и немножко смешно.

— Во баран, — сказал длинный, кажется, искренне. Поколебался и добавил: — А хотите, вместе их поищем? Ну, с целью нос там поправить, прическу, обоим. Или не будем искать, а давайте сходим куда, вы подругу возьмете, а? У нас тут вечерняя программа интересная намечалась, с кино и танцами, девушка подписалась, подружку пообещала, а теперь вот такое. Ну обидно реально — да и у вас, может…

— О, точно! — обрадовался щекастый, решив, что Гульшат заколебалась.

Она не то чтобы заколебалась — но подумала, а какого, собственно, черта. В «Солнышке» Гульшат не исключала никакого завершения вечерней программы. Претендент на главную роль выбыл — ну и шут бы с ним, можно рассмотреть вариант замены. Ребята казались неплохими — не красавцы и не гусары, но не под венец же с ними, а так, время суток скоротать. И подругу организовать можно — это ж не горевание, под веселуху компания в полтора звонка отыщется.