Книга Сильнее страсти, больше, чем любовь, или Запасная жена - Юлия Шилова

— Толя, пожалуйста, не оставляй меня одну. — Вмоем голосе было столько жалости и неподдельной горечи, что он тут же смутился.— Пожалуйста.

— Маша, ну почему одну? Я буду в соседнейспальне. Ты пойми, я не могу спать с кем-то. Я не усну. Это привычка. Я не могуменять свои привычки, даже если они и странные.

— Но ведь теперь у тебя есть я!

— Я знаю, но я привык спать один.

Положение было безвыходное. Не придумав ничеголучшего, я схватила Анатолия за руку и буквально силой потащила его в своюспальню.

— Толя! Я тебя умоляю. Я не могу спать одна.

— Но почему?

— Потому, что я боюсь.

— Кого?

Мне хотелось сказать «ковбоя», но я не сталаэтого делать и сказала то, что хотел услышать мужчина:

— Я боюсь своих видений. Они могут прийтиопять. Они могут вернуться.

— Все будет хорошо.

— Без тебя не может быть хорошо.

— Я не могу спать не один.

— Нет. Толя, пожалуйста.

Мое жалостливое лицо и глаза, полные слез,подействовали на мужчину должным образом, и он сдался. В эту ночь я лежала унего на плече и прислушивалась к биению его сердца. Мне не было страшно. Мнебыло хорошо и спокойно. Я чувствовала себя умиротворенно, а самое главное, я нечувствовала себя одиноко. Ночью, когда Анатолий уснул, хотя и уверял меня втом, что он не может спать не один, я слегка приподнялась, обратила внимание нато, что, когда он спит, он очень смешной, провела ладонью по его лицу и…серьезно поговорила сама с собой. Я поругала себя за собственную слабость и зато, что, сама того не желая, возлагаю на эту встречу слишком много надежд.Слишком много. Ведь я всегда руководствовалась принципом, что женщина может получитьот мужчины если не все, то многое при том условии, что в любой ситуации онавсегда сохранит голову на плечах. Сколько раз я давала себе зарок: никогданикакой сентиментальности, никаких мечтаний и терзаний, никакой душераздирающейпривязанности, и тогда… Тогда не будет никакой боли. За свои искренние, светлыеи чистые чувства я уже достаточно наказана, и, по-моему, даже больше чемнаказана. Самое большое наказание для женщины — это одиночество. Нет ничегохуже. Еще совсем недавно мне казалось, что я способна излечиться от иллюзий, ноиллюзии приходят опять и опять. Я не должна верить обещаниям первого встречногомужчины, я не должна к нему сильно привязываться, не должна… Я обязанапосмотреть на него другими глазами и избавиться от непонятной тоски. В концеконцов это просто курортный роман. Это всего лишь курортный роман, а курортныероманы имеют удивительную способность заканчиваться вместе с отпуском илитогда, когда ты меньше всего этого ждешь.

Мой жизненный опыт научил меня многому. Долгиегоды мне придется вспоминать Вадима, с которым двенадцать лет у меня быласильная, умопомрачительная любовь, но в этой любви не было чистоты, а именночистота ценится больше всего в любви и должна обязательно присутствовать вотношениях между мужчиной и женщиной. Во всей этой истории в дураках осталасьименно я, и притом с мучительной, незаживающей раной в сердце.

Я еще раз провела ладонью по лицу сладкоспящего Толи и в который раз задала себе один и тот же вопрос: как получилось,что практически незнакомый мужчина за столь короткий срок стал мне необъяснимоблизок и почему меня так сильно стало к нему тянуть?! Ведь я уже давно неиспытывала подобных чувств. Я конечно же не хранила Вадиму глупую верность ииногда встречалась с другими мужчинами, но в отношениях с этими мужчинами мневсегда хватало каких-то слов, улыбок, легких прикосновений, флирта, быть может,и близости. И все. Самое главное, что во всех этих отношениях мне совершенно нехотелось будущего. А теперь… Теперь мне его необъяснимо хотелось. Простонеобъяснимо. Мне необузданно нравился этот мужчина, а быть может, я даже была-внего влюблена. Я еще и сама не поняла, что же это за чувство. Мне нравилосьвсе, что он делает. Все, что он говорит, и даже то, как он мыслит… Мненравились его сильные руки, его большие, чувственные губы… Мне нравилось в немвсе, что только женщине может нравиться в мужчине. Мне хотелось быть с нимрядом, ощущать его горячее тело, а самое главное, я чувствовала себя с нимбезопасности.

Все же он слишком быстро пробудил мое сердце.

Тихонько встав со своей кровати, я подошла кстолику и налила себе кружку холодного красного чая. Я и сама не могла понять,почему мне опять не спится, ведь я не одна, ведь рядом со мной человек, которыйдалеко мне не безразличен. Ведь он подставил мне свое плечо, чтобы я спокойнона нем спала и видела самые добрые, самые цветные и самые спокойные сны. А мнепо-прежнему не спится. И в этом, наверно, виновато ночное море и то, какиеопасности оно может нам принести.

Взяв кружку холодного красного чая, я подошлак окну, и у меня бешено застучало в висках. Внизу, прямо перед моим окном,стоял тот же самый ковбой. Лица его мне не было видно, хотя он и задрал головувверх: ковбойская шляпа была надвинута на глаза. Я пронзительно закричала,выронила кружку, которая тут же с грохотом разбилась, и в тот момент, когда вруках у ковбоя заблестел нож, бросилась от окна прочь.

Я не знаю, как я не упала. Я пошатнулась, ноне упала. Сонный, перепуганный Анатолий, подскочил с постели и тут же обнялменя за плечи.

— Маша, что случилось? Что?

— Там ковбой, — глотая слезы, сказала я.

— Какой ковбой?

— Тот самый, который убил спасателя, — сказавпоследнюю фразу, я прикусила язык и поняла, что теперь-то мне уж точно никто неповерит, ведь я собственными глазами видела «убитого» спасателя целым иневредимым.

Анатолий встряхнул меня за плечи и постаралсяпривести в чувство.

— Бог мой, у тебя опять видения. Когдаприедем, надо будет показать тебя психиатру. По идее, отдых обязательно должентебя излечить. Может, тебе попить какие-то транквилизаторы? Я завтра попробуюнайти снотворное. Что делать, тебе придется его попить, у нас нет другоговыхода. Почему ты не спишь? Почему ты бродишь по комнате?

— Не знаю. Мне просто захотелось попитькрасного чая. Я не знаю, почему он вернулся. Зачем он пришел?!

— Да кто пришел-то?

— Ковбой.

— Какой ковбой?!

— Который убил спасателя! Он пришел потому,что я единственная свидетельница преступления, которое он совершил. Асвидетелей принято убирать!

— Да в Египте отродясь не было ковбоев!