Книга Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

Она встала с постели, чтобы взять носовой платок в своей одежде, лежавшей на кресле-качалке, и пошла босиком по теплому полу, безукоризненно чистому, как, впрочем, и вся квартира Нэнси, где даже в ванной и кухне всегда пахло свежестью. Повсюду были расставлены плетеные ивовые корзиночки, доверху наполненные лепестками роз и тонко нарезанной высушенной апельсиновой коркой.

Было очень жарко. Скорее всего, поэтому она и не могла уснуть. Нэнси устанавливала обогреватель на двадцать восемь градусов — отопительная система была проведена даже в подсобных помещениях. Позавчера ночью Джейн открыла окно и заработала насморк. А вчера посреди ночи она выскользнула из спальни, чтобы понизить температуру, и на обратном пути натолкнулась на Нэнси, бесшумно передвигавшуюся, словно призрак, в белой ночной сорочке. Через пятнадцать минут температура в квартире снова поднялась до двадцати восьми градусов.

Если бы только Нэнси не закрыла свой магазинчик на этой неделе! Перед Рождеством продажа алкогольных напитков увеличивалась, а Нэнси нужны были деньги. Пусть лучше ведет свой привычный образ жизни, чем ворошит прошлое с Эриком с утра до ночи. Но любое предложение со стороны Джейн могло спровоцировать взрыв.

Бомба все-таки взорвалась в этот вечер по вине Джейн.

У нее было несколько смягчающих обстоятельств: высокая температура и десять дней одиночества. Она постоянно чувствовала враждебность Нэнси, а Эрик относился к ней, как к постороннему человеку. Все началось с ее любимого свитера, послужившего поводом для ссоры. Перед ужином она влетела в комнату, потрясая вещественным доказательством.

— Что случилось?

— Мой кашемировый свитер, который мама купила в «Бэрни». Ты положил его в сушилку!

— О, извини…

Он взял свитер и попытался растянуть его.

— Это не поможет! Ты ведь знаешь, что свитера не кладут в сушилку!

— Пойдем в «Бэрни» и купим тебе другой.

— Такой мы нигде больше не найдем. Я обожала его, у меня никогда не было свитера, который бы мне так шел!

— Честное слово, я сожалею. Но я его не заметил.

— Именно это мне и не нравится! Ты вообще ничего не замечаешь!

— Ты можешь говорить не так громко?

— Тебе обязательно надо напоминать мне, что я не у себя дома? Я и так это знаю!

— Да заткнись же!

Ледяной тон — он больше не извинялся.

— Выйди из комнаты! Убирайся! — закричала Джейн так громко, что ее, должно быть, услышали соседи, жившие этажом ниже.

Эрик ушел, а она проплакала полчаса, прежде чем выйти к столу, за которым уже сидели Нэнси и Эрик. Мать и сын продолжали говорить об импорте вина и биржевых акциях, не обращая внимания ни на нее, ни на ее заплаканные глаза. После ужина, выпив рюмочку виски, чтобы быстрее уснуть, она молча удалилась в спальню, не став помогать мыть посуду.

Эрик не виноват.

Эрик не виноват, что его бабушка умерла именно в тот день, когда Джейн приехала к нему в Айова-Сити, девятнадцатого декабря. Им необходимо было провести вдвоем хотя бы месяц. Перестав жить под одной крышей, они стали друг другу чужими. Во время уик-энда по случаю Дня Благодарения их приглашали в гости каждый вечер, и Эрик даже не думал отказываться, как будто боялся остаться наедине с ней. Когда Джейн сказала ему об этом, он заявил, что она слишком мнительная, и он не виноват, что она пользуется таким бешеным успехом. Можно подумать, она ему поверила: почему-то, когда он жил один, его никто не приглашал, а когда им нужно было остаться вдвоем, от приглашений отбою не было. Эрик пообещал Джейн, что рождественские каникулы пройдут спокойнее.

Сущее невезение! Не успела она приехать к нему, как они полетели в Портленд. Эрик не хотел оставлять свою мать одну. Он тоже переживал, так как любил свою бабушку.

Джейн ни в чем не могла упрекнуть Эрика, разве что в отсутствии недостатков. Прекрасный сын. На День святого Валентина и на годовщину их свадьбы он всегда дарит ей розы, и в эти дни они обязательно занимаются любовью, как будто для этого занятия нужны какие-то даты. Джейн начала задумываться над его романтичной любовью к ритуалам и над его очаровательной взволнованной улыбкой на фотографиях — так и казалось, что он себя спрашивает: а я правильно улыбаюсь? Эрик не виноват. Слишком много женщин вокруг него, и все хотят, чтобы он был безупречен. Его мама, бабушка. А теперь и жена. Эрик поистине славный человек. Даже здесь, в Портленде, он каждое утро спрашивал Джейн, чем она хочет заняться.

Эрик не виноват.

Эрик не виноват, если Джейн не умеет переносить неудачи.

Эрик не виноват, что, вернувшись в Олд-Ньюпорт после Дня Благодарения, она обнаружила на работе письмо из издательства.

Джейн так сильно испугалась, что решила вскрыть его дома. Но и там она не сразу распечатала конверт, а еще целый час лихорадочно что-то писала в тетради, высмеивая и отчитывая саму себя. Она ненавидела страх, который уничтожал ее, не давал стать сильной, независимой и свободной. Отказ — еще не конец света. Она пойдет в библиотеку и составит список университетских издательств, которым вышлет сначала тезисы своей книги, чтобы заинтересовать их. Впредь она не станет наугад отправлять свою рукопись, словно бросая бутылку с запиской в море. Но в глубине души она тайно надеялась: то, чего люди страшно боятся, никогда не сбывается. Так было и в школе, когда от страха, что она не ответит, у нее начинало сводить живот, а в результате получала хорошую отметку.

В то же время она думала и о положительных моментах: о том, как заинтересовалась директриса издательства, прочтя предисловие, как быстро перезвонила ей в октябре. Да и вообще в ней жила уверенность, что ее книга после внесенных правок стала намного лучше.

Да, она боялась, но в этом не было ничего ужасного. Вскрыв наконец конверт, она сразу же увидела слово «сожалею».

Рецензия, написанная на трех страницах, заканчивалась выводом о том, что ее книга может быть опубликована после некоторых изменений. Не хватает также главы, где автор изложила бы свою точку зрения на теорию современного феминистского движения. Уже в предисловии Джейн ясно дала понять, почему она не затрагивает теорию феминизма: предмет ее исследования носит не политический, а литературный характер. Никаких других замечаний не было. Эта рецензия решила, однако, судьбу ее книги. Она оказалась не настолько положительной, чтобы у молодой начинающей директрисы издательства появилось желание отдать рукопись еще одному специалисту; к тому же то, как ей тяжело было этим летом найти рецензента, свидетельствовало, что тема, выбранная Джейн, успехом не пользовалась. Директриса предпочла отказаться от этой затеи. То, что она прочитала, ей понравилось, поэтому она выражала искреннее сожаление и желала Джейн удачи.

В этот момент Джейн поняла, что никогда не пробьется через барьер, возведенный незаинтересованными рецензентами. Опубликоваться можно было только по блату. Для нее это означало обратиться к Бронзино. Но в отношении него она совершила самую серьезную профессиональную ошибку: смешала работу с личной жизнью.