Книга Саламандры. Книга 1. Трилогии огня - Ник Кайм

— Да, он уверен, — ответил Дак'ир, вполглаза наблюдая за урезанным экипажем «Копья Прометея». Сервиторы — часть свиты брата Аргоса — помогали поднимать криорезервуары на антигравитационных подвесках по грузовому трапу в обычно пустующий трюм корабля. Магистр кузницы внимательно следил за их работой. Чтобы в отсеке-санктуарии, где должны были расположиться криорезервуары, было как можно меньше посторонних предметов, он снял свою серво-сбрую и сейчас носил только базовый комплект технодесантника, но по-прежнему выглядел внушительно. Аргос потерял левую половину лица, когда сражался вместе со второй ротой на Имгарле. Тогда он был простым технодесантником, послушником Культа Механикус, недавно вернувшимся после долгой стажировки на Марсе, где изучал литургии обслуживания и управления и постигал общение с духами машин.

Они сражались плечом к плечу с теперь уже сержантом Опустошителей третьей роты Локом, когда встреча с повелителем выводка генокрадов лишила его лица, но не жизни. Аргос рассек тварь пополам своим плазменным резаком, а Лок разнес череп твари смертельным выстрелом из болтера.

Теперь место раны скрыла стальная пластина, потерянный глаз заменила бионическая аугментика. На пластине в качестве знака почета было выжжено изображение ощерившегося дракона, хвост которого обвивался кольцом вокруг глазного имплантата. Многочисленные спирали выжженных на коже шрамов — гордых символов его многочисленных подвигов — появились гораздо позже.

Как и у многих посвященных Омниссии, на безволосой голове Аргоса проступали разъемы, из которых выходили пучки проводов и кабелей, обвивая затылок и уходя в нос. Его доспехи были старинными, ручной работы, но не такими, как у других ветеранов ордена. Украшенные гирляндами машинных интерфейсов, инструментов и устройств электропитания, они сильно отличались от любых силовых доспехов: и реликвий, и всех остальных. Доспехи несли символ зубчатого колеса, указывая на преданность его владельца Адептус Механикус, но символ дополняла эмблема ордена, гордо демонстрируемая на правом наплечнике. Устройство на горжете переводило безэмоциональную металлическую речь магистра в бинарик, когда тот отдавал распоряжения сервиторам.

— Штамп происхождения очень четкий, — объяснял Дак'ир, пока первый криорезервуар грузили на «Копье Прометея». — Этот ларец с Исстваана.

Ба'кен выдохнул, словно пытаясь ослабить тяжкое бремя.

— Вот уж старое имя, с радостью забытое.

Дак'ир промолчал. О страшной легенде об Исстваане не обязательно было говорить вслух. О ней знали все из бывшего Восемнадцатого легиона.

Исстваанская система была печально известна в анналах истории Космодесанта. И нигде, пожалуй, она не находила столь сильного отклика, как в памяти ордена Саламандр. Теперь уже оставшееся в мифах и древних воспоминаниях, это случилось во времена Великого предательства, когда магистр войны Хорус заманил Вулкана и его сыновей в страшную ловушку и практически уничтожил. Саламандры тогда были легионом, одним из первоначальных легионов-прародителей, созданных Императором. Подвергшись нападению тех, кого прежде считали братьями, Саламандры вместе с двумя другими лояльными легионами потерпели страшнейшее поражение на планете Исстваан V. Там — в сражении, которое позже стали называть Резня на месте высадки, — погибли тысячи, и сыны Вулкана оказались почти на грани исчезновения.

Чудо, которое позволило избежать этой судьбы, оставалось загадкой на протяжении почти десяти тысяч лет, как и судьба их обожаемого примарха, который, как считали некоторые, так и не вернулся из боя. Героизм Вулкана, проявленный в тот день, воспевали до сих пор, но основой для этих историй служили лишь догадки и гипотезы уже мирного времени. Правда о том, что же на самом деле произошло в той катастрофе, была утеряна навеки. Хотя боль от нее по-прежнему не проходила, точно от застарелой раны, что никак не заживает. Даже постоянно впитываемый огонь не мог выжечь ее из сердец Саламандр.

— Значит, операция в Адронном Поясе завершена? — спросил Ба'кен, когда последний криорезервуар погрузили на корабль и Саламандры принялись готовиться к отлету с «Архимедес Рекса».

— Видимо, да, — ответил Дак'ир.

Двое Саламандр стояли отдельно от остальных боевых братьев, которые группами по двое-трое рассредоточились по ангару, наблюдая за погрузкой, сохраняя бдительность и ожидая приказа на посадку.

— И сейчас мы возвращаемся назад?

— Да, брат. На Ноктюрн.

К возвращению на домашний мир Дак'ир испытывал противоречивые чувства. Как и все Саламандры, он воспринимал планету как часть себя самого, и воссоединение, несмотря на ее непредсказуемый характер, было поводом для радости. Но вернуться так быстро… Это попахивало провалом и лишь усиливало сомнения Дак'ира в лидерстве капитана Н'келна.

— Пириил хочет привезти ларец Ту'Шану, чтобы тот сверился с «Книгой огня».

— А что ты можешь о нем сказать? — поинтересовался Ба'кен, в то время как мысли Дак'ира вернулись обратно, к моменту, когда он нашел на складе ларец с эмблемой Вулкана.

— О ларце? Не знаю. Пириил явно был встревожен, когда определил его происхождение.

— Странно, что ларец хранился среди оружия и брони, — заметил Ба'кен. — Как ты его вообще там нашел среди всего этого?

— Этого я тоже не знаю. — Дак'ир замолчал, словно, признав сам факт находки, про остальное и думать не хотел. Он вообще заговорил об этом лишь потому, что доверял Ба'кену как никому другому, и разговор у них был личный. — Мне казалось, что артефакт лежит на виду. Меня к нему словно вело, как будто на ларец прицепили маяк, а я шел на его сигнал. — Дак'ир глянул на Ба'кена, чтобы увидеть его реакцию, но здоровенный Саламандр не шевелился. Он просто смотрел перед собой и слушал. Дак'ир продолжил: — Когда Пириил меня нашел, я даже не понимал, что держу ларец в руках. И не помнил, как переворачивал короба с боеприпасами, чтобы его раскопать.

Ба'кен по-прежнему пребывал в задумчивости, хотя видно было, что он хочет что-то сказать.

— Скажи, о чем ты думаешь, брат. Сейчас я тебе не командир, а ты мне — не рядовой. Сейчас мы просто друзья.

Ба'кен повернулся к Дак'иру, но на лице у него не было ни намека на обвинение, недоверие или настороженность — только вопрос:

— Ты хочешь сказать, что ларец сам желал, чтобы его нашли и чтобы это был именно ты?

Дак'ир кивнул едва заметно и спросил, внезапно охрипнув:

— Я что, вроде как проклят, брат?

Ба'кен, не говоря ни слова, хлопнул боевого брата по наплечнику.

Ту'Шан со своим советом провел в Пантеоне несколько дней. Пантеон был одним из немногих залов крепости-монастыря Саламандр на Прометее. Хотя, по правде, бастион представлял собой не более чем космопорт, соединенный с орбитальным доком, где скромная флотилия ордена могла отремонтироваться и заправиться. Апотекареон занимался новобранцами и их генетическими усовершенствованиями, пока те превращались в боевых братьев. Испытательные арены были заглублены на уровень подвалов. Именно там, в этих ямах, новички и ветераны могли совместно испытать выносливость и уверенность в своих силах, как и предписывалось правилами Прометейского культа.