Книга Охота на «крота» - Кристофер Дикки

Нуреддин подошел ко мне сзади и спросил:

— Абу Зубаир?

Мне бы не хотелось, чтобы он произнес таким тоном мое имя. Нуреддин вставил новую обойму в винтовку.

Араб, которому я выстрелил в пах, перестал кричать. Потом раздался легкий щелчок отпущенного рычага гранаты. Она уже катилась ко мне, как детская юла.

Мы с Нуреддином выскочили за дверь и встали по обе стороны от нее. Ничего. Никакого взрыва, но уцелевшие люди добрались до оружия и стали стрелять. Проклятие!

Ситуация слишком быстро вышла из-под контроля. Снова автоматные очереди. Мной овладела паника, и не из-за того, что нас могут убить, а из-за того, что нам придется убить человека, за которым мы пришли.

— Абу Зубаир, — крикнул я Нуреддину и сделал знак пальцем. Он выпустил еще одну очередь в дверь мечети и отступил.

Никакого движения. Мы с Нуреддином просчитали от восьми до двух. Моджахеды попытаются прорваться, но мы не знали, когда это произойдет. Инициатива перешла к ним. Но мы не могли отступить и не могли ничего узнать у них. Мы стали пленниками своих же пленных.

У нас осталась только дымовая шашка. Я вертел ее в руке и пытался придумать, как лучше ее использовать. Потом шашку взял Нуреддин. Он рассматривал ее, словно уже решил, что будет с ней делать. Не глядя дал пару очередей в сторону мечети и побежал за угол. Я стрелял, пытаясь удержать моджахедов внутри, не расходуя при этом много патронов. Не прекращая стрельбу, я пятился назад, чтобы отойти на расстояние примерно в тридцать ярдов и получить больше места для маневра.

Позади мечети показался столб густого желтого дыма. «Нуреддин, что ты, черт побери, делаешь?» Пару минут спустя он появился с ульем в руках. Ошалевшие от дыма пчелы ползали по его лицу и рукам. Он швырнул улей внутрь мечети, как будто это был большой камень. Я прикрывал его. Нуреддин снова исчез, вернулся с новым ульем и тоже бросил его внутрь мечети. Было слышно, как улей ударился об пол и разбился. Послышалось шарканье ног. Потом тишина. Затем крики. Пчелы проснулись.

Теперь Нуреддин тоже лег ничком напротив меня. Мы держали вход под прицелом и ждали. Первым из двери выскочил хромой. Лицо и руки у него были покрыты пчелами. Нуреддин уложил его. За ним последовали остальные. Они кричали и стреляли вслепую, пока мы с Нуреддином укладывали их одного за другим одиночными выстрелами. Когда появился Абу Зубаир, Нуреддин увидел его первым и прицелился ему в ноги. Пуля пробила ему колено, и он пополз. Человек, бежавший за ним, получил очередь в грудь и упал на него. Оказавшиеся на открытом воздухе пчелы улетели. Абу Зубаир оказался в ловушке. Теперь Нуреддин направил ствол винтовки ему в здоровый глаз.

— Ибн шармута, — сказал Абу Зубаир. — Сын шлюхи.

— Меня зовут Курт Куртовик.

— Я помню, — ответил он.

— Тебе придется вспомнить еще кое-что.

Нуреддин начал осматривать лежавших вокруг нас раненых и умирающих. Он достал из-за пояса длинный нож и стал по очереди перерезать им глотки. Абу Зубаир смотрел на происходящее с видом человека, который уже был свидетелем подобных сцен. Потом Нуреддин встал на колени у распростертого тела парализованного часового, в которого он выстрелил отравленной стрелой. Нуреддин убедился, что сердце у него бьется, и кивнул, как доктор, осматривающий пациента.

Глава 20

Ночь закончилась. Всходило солнце. Воздух был неподвижен. Теперь все кричавшие и стонавшие люди замолчали. Абу Зубаир лежал, схватившись за раздробленное колено, не издавая ни звука. Нуреддин ударил его по голове, пнул в лицо и связал ему руки за спиной куском проволоки.

Где-то далеко, вне поля нашего зрения, закашлял заводящийся мотор. Сначала я подумал, что это генератор. Но кто мог включить его? Самолет. Мы видели, как он быстро поднимается в полумиле от нас. Маленький. С одним мотором. «Сессна». Он сделал крутой вираж, словно собирался упасть на землю, и направился на юг. Абу Зубаир даже не отреагировал на этот звук.

— Кто это, черт возьми? — спросил я.

Он ничего не ответил.

— Кто это, дьявол тебя раздери, Сала?

Опять ничего.

— Нуреддин, — сказал я, указывая на свой глаз, потом — на Абу Зубаира. Я убедился, что Нуреддин понял мое распоряжение — он должен следить за ним. — Пойду осмотрюсь, — сказал я, показывая на другие строения. Нуреддин кивнул.

Лишь теперь я увидел, что́ мы натворили и сколько людей было убито. На мгновение я позволил этому чувству овладеть собой, ощутить груз всех этих смертей; оно обрушилось на меня, как волна, у меня сдавило горло и перехватило дыхание. Потом я повернулся. Пора было подумать о живых. Обо всех живых. О Мириам. О Бетси. И о тех, кто погиб в Торговом центре.

От наполовину уничтоженного генератора к дому тянулись провода. Я был почти уверен, что один из них подключен к спутниковому телефону, а другой — к ноутбуку. Экран ноутбука ожил. На нем появился развевающийся флаг фирмы «Майкрософт», затем — табличка программы антивируса. Я отключил ее. Компьютер стал медленно загружаться. Файлы в «Моих документах» были закодированы. Но может быть, эти ребята допустили небрежность и мне удастся отыскать какую-нибудь информацию в других папках. «Временные интернет-файлы» и «История» показали, что работавшие на ноутбуке люди много ходили по Сети. Я просмотрел ввод данных. Упорядочил их по датам, по именам. Там было много религиозных сайтов, а также порносайтов.

— Интересно, что сказал бы об этом Усама? — спросил я вслух.

Еще были сайты турагентств, банков. Но при отключенном Интернете я не мог их открыть. Был и сайт судоходной компании. Но страница оказалась пустой.

Что здесь еще могло быть интересного? Программа «Мэпкуэст». Это маленькие компьютерные карты штатов и городов, где указано, как добраться до любого места в Америке. Во «Временных файлах» их было много. Среди них был и Уэстфилд, Канзас, 6970, Пекос-уэй. Я закрыл ноутбук и сунул его под мышку.

Солнце Сомали палило нещадно, но никто из уцелевших даже не пошевелился. Нуреддин сидел на корточках напротив Абу Зубаира и смотрел на него пристально, словно видел адское пламя, сжигающее покрытую оспинами кожу араба, и явно наслаждался этим зрелищем.

— Где они? — спросил я Абу Зубаира. Он не сказал ни слова. — Где мои жена и ребенок?

Абу Зубаир улыбнулся, и его высохшие губы порозовели. Я ударил его в окровавленное колено. Он издал сдавленный крик, но опять ничего не ответил.

— Кто забрал их? — крикнул я.

Я стал изо всех сил бить его по ребрам, пока он не начал ловить ртом воздух, но он по-прежнему молчал.

Нуреддин тронул меня за плечо, и я отошел в сторону. Он вытащил из ножен свой длинный нож. Нуреддин жестом показал, чтобы я не двигался, и минуту стоял над Абу Зубаиром, просто глядя на него.

— Не надо, — сказал я.

Нуреддин посмотрел на бойца «Аль-Каиды», затем на меня. Потом он повернулся к парализованному часовому и подтащил его так, чтобы Абу Зубаиру было видно. Ногой Нуреддин стал поворачивать голову этого человека, пока его глаза — сухие, красные и горящие — не уставились прямо на Абу Зубаира. Нуреддин поддел пальцами левой руки правую руку часового, поднял ее вверх и натянул, а потом резким взмахом отрубил ему руку по локоть. Кровь брызнула из артерии, как красные чернила из водяного пистолета, а культя упала на землю. Нуреддин разжал руку и бросил отрубленное предплечье в сторону, потом оторвал кусок одежды и сделал жгут вокруг кровоточащего бицепса. Он хотел, чтобы часовой прожил еще какое-то время. Горящие глаза мужчины дергались в агонии, казалось, что они вот-вот вылезут из орбит.