Книга Звезда упала - Владимир Алеников

Подруги с облегчением вышли из дома, молча сошли с крыльца на покрытую душистой весенней травой поляну и только тогда наконец дали себе волю, одновременно заговорили, затрещали, как бывало.

— Господи боже мой, как же я рада, что ты приехала! — сияя, восклицала Вера. — Как я по тебе соскучилась!

— Ну, как ты тут? — спрашивала Надя, заботливо заглядывая ей в глаза. — Рассказывай всё подробно, ничего не скрывай.

Вера пожала плечами.

— Нечего особо рассказывать. Они вроде ничего. Люди как люди. Что им велено, то и делают. Главным образом следят за мной, чтобы я чего не учудила. Да я на них особо не реагирую. Меня другое мучает…

Она вдруг осеклась, отвернулась.

Надя грустно кивнула.

— Я знаю.

Вера пару раз нервно оглянулась на дом, явно не решалась что-то сказать. Потом сделала подруге знак следовать за ней.

Не произнося больше ни слова, она привела Надю в укромный закуток в самом конце поляны. Уселась на поваленное дерево, долго стоять ей было тяжело. Вновь осмотрелась по сторонам, убедилась, что никого вокруг нет, и только тогда приглушённым голосом сообщила:

— Надя, я его решила убить.

Надя изумлённо глядела на неё, думая, что ослышалась.

— Кого? Генриха? Ты с ума сошла!

Вера безмолвно, отрицательно покачивала головой.

— Ребёнка, — в конце концов произнесла она.

Надя непроизвольно прикрыла ладонью рот, в ужасе уставилась на подругу.

— Я твёрдо решила, — говорила Вера. — Ты меня не отговаривай.

Голос звучал бесконечно устало, как бы издалека, хотя она сидела рядом, в полуметре от Нади.

— Я всё время думаю об этом ребёнке. Я с ним всё равно жить не смогу! Я его уже ненавижу, пойми ты! Он не должен жить!..

Она снова замолкла. Стало слышно, как где-то неподалёку безмятежно журчит ручей, равнодушно поскрипывают и шелестят ранней листвой деревья.

Надя тоже молчала. С горечью осознавала, что всё то хорошее, что она могла бы сказать Вере о Генрихе, да и вообще любые другие доводы не имеют для той никакого значения.

Раз Вера могла произнести такое, значит, она уже окончательно решила.

— Как ты это сделаешь? — тихо спросила Надя.

Вера ответила не сразу.

— Он должен задохнуться. При первом кормлении. Сразу же. Потом у меня сил на это не будет…

И опять обе молчали.

Каждая живо представляла себе сцену этого жуткого задуманного убийства. Лес подступал, окружал, теснил. Они в отчаянии озирались по сторонам.

Надя, не глядя, кивнула в сторону дома.

— Ты представляешь, что он с тобой сделает?!

— Мне наплевать! — зло ответила Вера. — Будь что будет! Почему эта сволочь должна радоваться, когда я так страдаю!.. Можешь мне ответить? Не бывать этому!

И снова шумел вокруг лес, ликовали, приветствовали весну бестолковые птицы.

Подруги потерянно сидели рядом, опустив глаза, не зная, что добавить к сказанному.

Вся радость встречи бесследно улетучилась. Прозвучавшие страшные слова мгновенно отделили обеих от бурлящей вокруг жизни, сделали их соучастницами, обречёнными с этой минуты на постоянные мучительные терзания.

— Послушай… — вдруг сказала Надя, поднимая голову. — Я придумала. Есть выход. Отдай его мне!

— Как это? — не поняла Вера.

— Так. Вообще отдай.

Надя говорила торопливо, чуть задыхаясь, слова налезали одно на другое.

— У меня всё равно никого нет, ты же знаешь. Я его выращу, будет мне дочка или сын. У меня ближе тебя всё равно никого нет. И родней твоего ребёнка у меня никого не будет…

Вера не сводила с неё расширенных глаз, усиленно размышляла, переваривая услышанное.

— Как ты это сделаешь?

— Я что-нибудь придумаю!.. Обязательно!.. Я уже знаю…

Надин голос с каждой секундой звучал всё увереннее, тёмные глаза лихорадочно горели.

— Как ты родишь, я его заберу и спрячусь где-нибудь… У нас транспорт в Светозёрск уходит каждый вечер, особо тяжёлых туда отправляют, пока хватятся, я с ранеными уеду… А по дороге, может, к партизанам уйду или ещё что… Ты не волнуйся, я всё подготовлю… Времени ещё навалом. За месяц вообще всё может измениться…

Вера опять думала, потом с мучительной гримасой, исказившей лицо, покачала головой.

— «Может, может…» Нет, Надь, нельзя. Генрих всю округу на ноги поднимет! Он тебя на части разорвёт, если поймает!

— Не поймает! — живо возразила Надя. — Я тебя прошу, дай мне шанс. У меня другого такого не будет! Главное, ты должна на своём стоять, знать ничего не знаю, украли ребёнка, и всё тут…

Вера неожиданно сморщилась, заплакала. Глаза мгновенно наполнились слезами, прозрачные капли полились, покатились по бледным щекам, по тонкой шее, беззащитно высовывавшейся из воротника пальто.

— Что? Что такое? — всполошилась Надя.

— За меня-то уж не волнуйся!.. — всхлипывая, отвечала Вера. — Ты должна уехать очень далеко, если уедешь… Как ты поедешь с новорождённым-то?.. Не выживешь ты! И ребёнок всё равно погибнет…

Теперь уже плакала и Надя.

— Я выживу! Выживу! Мы обе выживем! Честное слово!

Повинуясь единому порыву, они бросились друг другу в объятия, словно скрепляя этим объятием свой сговор.

— Дамы, вы здесь? — раздался невдалеке голос Генриха.

Он говорил по-русски, старательно и весело выговаривая слова. Пиво привело его в замечательное расположение духа.

— Я идти к вам! Надо ехать назад скоро!

Заговорщицы спешно вытерли слёзы, встали на ноги, вскинули головы и, переглянувшись, дружно шагнули ему навстречу.

Глава 26

РОДЫ

Надя вышла из операционной. Разгибая уставшую спину, медленно побрела по заставленному койками больничному коридору. Раненых в госпитале последнее время становилось всё больше, она уже зачастую не успевала уходить домой, ночевала прямо там, в ординаторской.

Но днём ли, ночью, Надя постоянно, с нарастающей тревогой думала о Вере, об их тайном сговоре. Прошло уже больше двух недель, с тех пор как она побывала у неё. На обратном пути Генрих Штольц пообещал как-нибудь снова взять её с собой, однако пока не появлялся, а у неё всё не было времени зайти к нему самой.

Что там происходит у Веры?..

Как было бы важно её ещё раз увидеть!..

Надя направилась на лестничную площадку, хотела там покурить, передохнуть. Молча кивнула бабе Луше, протиравшей подоконник, прошла мимо.